Настоящая же любовь не берёт – отдаёт. Она забывает о себе, не любуется своим чувством, а целиком сосредотачивается на любимом. Цветаева слишком эгоцентрична для этого. Как, впрочем, все истинные поэты.
Литературный процесс
Поэт слишком хорошо знает, что такое жизнь, чтобы принять за неё инерцию существования. “Когда другие рассказывают о своей жизни, – писала Цветаева, – я всегда удивляюсь нищете не событий, а восприятия: ну, школа, ну, первая любовь, ну, женитьба. Ну а остальное? Остальное либо не числится, либо его не было”. Счастье – это полнота прожитого тобой мгновения.
В ходе поиска возможных источников «Сказания о Дракуле воеводе», мы обнаружили, что российские исследователи, в частности Я.С.Лурье, не знакомы с письмом претендента на валашский престол воеводы Дана III Басараба венгерскому королю Матвею Корвину от 2 апреля 1459 года (в приложениях латинский текст и фотография), вероятно, положившим начало нарративу о Дракуле.
Семейная сага… Вероятно, так можно охарактеризовать роман Михаила Аранова «Баржа смерти», в котором идёт речь об истории двух поколений семьи Григорьевых, ощутивших в своей судьбе весь ужас «мгновений роковых». Ими была богата первая половина двадцатого столетия, вместившая в себя кровопролитные войны и революции, годы разрухи и террора, печали, скорби и, в то же время, неистребимого энтузиазма и отчаянной веры в небывалое светлое будущее. Казалось бы, «дела давно минувших дней».
В одном из интервью писатель Юрий Буйда назвал свою книгу «Стален» некой разновидностью плутовского романа. Но главный герой – талантливый литератор Стален Игруев, проходящий путь от начинающего до известного в определенных кругах, не очень, на мой взгляд, похож на плута, мошенника или авантюриста. Он - скорее наблюдатель, зачастую, невольный участник событий, не отказывающийся ни от добра, ни от зла, но при этом настойчиво стремящийся понять и проанализировать суть происходящего и происходившего.
Замечательный Евгений Рейн написал: «Мне скучно без Довлатова». Думаю, что с ним солидарны миллионы читателей, любящих и ценящих талантливую прозу Сергея Довлатова, даже если они, в отличие от Евгения Борисовича, не имели счастья личного общения с остроумнейшим и оригинальным автором «Чемодана», «Заповедника», «Соло на ундервуде» и других незабываемых и неповторимых повестей и рассказов.
Какой классный мужик! Честный, порядочный, справедливый… Это главная мысль, которая появилась у меня после прочтения мемуарного романа Евгения Гришковца «Театр отчаяния. Отчаянный театр». Причём, относится она и к герою романа, и к его автору, что, в общем-то, одно и то же, ибо автор пишет о себе. Мне действительно очень симпатичен этот человек, предельно искренне рассказывающий о себе, о своей жизни, начиная со школьных лет, о мучительных поисках самого себя и своего места в этом зачастую недобром и лживом, но всё равно прекрасном мире.