Двигатель бронированного автомобиля заглох на одной из полянок этого треклятого леса, в самой, казалось, его глухомани. Спустя трехсекундную паузу мотор на прощанье издевательски чихнул перегаром последних капель бензина из системы. И машина, по инерции прокатившись еще несколько метров, встала окончательно, почти упершись углом бампера в березовый кол, метров трех высотой, забитый в землю на самой кромке лесной колеи, едва обозначавшей дорогу. Вверху, поперек столба, огромным шиферным гвоздем был прибит полуметровый огрызок дюймовой доски, на котором черной краской довольно коряво были выведены строчные буквы: «Крыницы». А под ними еще строчка: (тут недалече).
- Мать твою, тещу мою!- едва взглянув на показатель датчика топлива, красная стрелка которого ехидно встала на «зеро», Максим Игоревич выразился не совсем, конечно, этично... но в доступных пределах нормативов лексики. Затем пулей вылетел из салона авто и вломился в самую гущу осинника, вплотную подступившего слева к колее. Хотя для того, что он задумал, вовсе не стоило прятаться – кроме него, с приложением авто и березового кола-указателя, в ближайшем секторе обзора не наблюдалось ни единой живой души, в смысле человеческой. Что касаемо пернатых обитателей этого леса – они в это теплое майское утро независимо ни от кого беззаботно веселились напропалую сейчас в кронах деревьев. Им-то, по большому счету, было практически наплевать, под каким из здешних кустов справит свою нужду незваный в их вотчину гость. Впрочем, как и на то, за каким лешим приперся сюда на этой вонючей шикарной железке бизнесмен и мультимиллионер Максим Игоревич Волосков.
Зато Максиму Игоревичу было не все равно. С самого раннего детства натасканный на режим, финский унитаз и прочие практичности замкнутого пространства вип-туалетов, он испытывал сейчас полнейший дискомфорт от изобилия нетоптаного разнотравья и разноцветья, колючих кустарников и всего этого лесного массива - огромных деревьев, отсекающих кронами синеву неба и солнечный свет за границей полянки. Жутковато как-то стало, не по себе... на ум подспудно выплыли из закоулков сознания строчки песни Высоцкого:
« В заповедных и дремучих
Стр-рашных Муромских лясах...»
- Б-ррр!
Наскоро вжикнув «молнией» гульфика, Максим Игоревич бросился прочь от полудикой природы в спасительную комфортабельность салона авто - поближе к бардачку с находившимся в нем короткоствольным дарственным «магнумом» - в полной боевой готовности. Подарок самого министра «За высокий вклад в развитие мирного урегулирования межнациональных конфликтов». Ч-чёрт! За надпись на пластинке, присобаченной к рукояти «Смит-Вессона» пришлось в тот раз выложить оч-чень кругленькую сумму - с пятью зелёными нолями. А вот на что она затем пошла, эта сумма, уже не суть важно...
А важно то, что он таки опоздал сегодня на совещание по подписанию условий на предоставление его ведомству очень выгодного тендера.
- У-у, дойче зар-раза!- Максим Игоревич зло двинул кулаком по «торпеде» и тут же, зашипев от боли, оставил это занятие. Сам виноват! Подписание этих условий держалось в строжайшем секрете от всех. Даже от жены. И уж тем более от его охранников, у которых он сегодня утром втихую позаимствовал этот джип, чтобы по быстрому смотаться на нем в соседний город, за триста кэмэ, на совещание. Ну откуда бы ему знать, что машина, по халатности обслуги, не была дозаправлена вчера вечером...
Собственно говоря, на заседании могли обойтись и без него – все улажено, тендер оплачен, весомая сумма отката переведена на счета заседателей Палаты. Нужна была всего лишь печать его ведомства. А также личная подпись Максима Игоревича – как главы.
И все это можно было бы сделать завтра, на банкете, посвященном этому знаковому для ведомства событию.
Только очень уж захотелось подержать ее в руках - полюбоваться на эту цветную бумагу с водяными знаками, за которую целых полгода шла борьба (с переменным успехом) между четырьмя конкурирующими ведомствами. Ведь чем раньше заберешь тендер – тем радостнее и значимее одержанная над конкурентами победа.
Поэтому, где-то на 87-м километре шоссе, и спросил Максим Игоревич у какого-то местного бомжа-аборигена, выискивающего на обочине трассы что-нибудь практичное, выброшенное из окошек проносящихся мимо автомобилей – имеется ли кратчайшая дорога до нужного ему города N-ска. И тот ему довольно охотно ответил:
- А как же ж! Отчего ей не быть-то? Вот свертай тама и дуй напрямки скрозь лес по той колее – сэкономишь третью часть пути. Здесь все охотники ездют, хотя и редко – не сезон покуда. Да и грибники – у кого своя машина есть.
А потом сразу же, почти без перехода, добавил:
- Так што, мыслю я, пятьсот рублев для тебя, при такой шикарной «телеге» - как два пальца, извиняюсь, об асфальт,- и протянул к приспущенному водительскому окошку джипа грязную, в ссадинах, ладонь. То есть, понимай так – каждая полезная информация стОит денег...
Максим Игоревич правильно понял жест бомжа. И цену за полученную информацию посчитал вполне приемлемой. Для миллионера.
Для него и вправду пятьсот рублей были мелочью, вроде разменной монеты. Но дело в том, что при всех своих миллионах он не смог бы подать сейчас этому нищему и копейки – даже при полном согласии и огромном желании воедино. Потому что в портмоне Максима Игоревича не было наличности. Ни копейки. Банковские карты-кредитки имелись, в том числе и платиновая. А купюр не присутствовало.
Поэтому, дабы не вдаваться в лишние щекотливые подробности несостоятельности своей платежеспособности, он просто сказал бомжу душевное «спасибо», как бы не замечая протянутой руки, и придавил акселератор газа.
Максим Игоревич не видел, каким взглядом проводил бомж уходивший за поворот автомобиль. Может, оно и к лучшему – сохранил прекрасное настроение.
И поехал-таки через лес. И доехал бы, непременно, до места назначения вполне надежный джип. Если бы не... без горючего он – просто куча дорогого металлолома... сволочь!
- Сволочь!- повторив вслух слово из воспоминаний и забыв о первой плачевной попытке, Максим Игоревич в приступе ярости вновь, что есть силы, саданул кулаком по приборной доске. Вторично дорогущее авто не потерпело надругательства над своей святыней – внутри панели что-то щелкнуло, затем где-то под капотом раздался треск и... все двери машины автоматически защелкнулись. Наглухо. Бронированные окна тоже, лишь осталась узенькая щель в левом, водительском – приспущенном в момент встречи бомжа на обочине трассы.
Сначала до него не дошел весь ужас произошедшего – разум был занят ощущением боли от удара. Но когда боль в руке стала утихать, а мобильный телефон в этой глуши отказался соединить его с собственной службой спасения («Нет доступа!»), взбунтовался желудок. Потому что сегодняшним утром он остался незаполненным, без завтрака – некогда было миллионеру думать о таком пустяке по сравнению с грандиозностью сделки. И вот теперь проявилось чувство голода. Зверского голода.
- Ну, это дело поправимое!- Максим Игоревич скосил взгляд на бутылку ржаного виски, которую прихватил с собой, выходя утром из особняка – сейчас она лежала на пассажирском сиденье.- Я точно знаю, что в багажнике джипа всегда есть неприкосновенный запас для спонтанных пикников – мало ли какая блажь взбредет в голову шефа. Сейчас достану НЗ, выпью, поем и трезво оценю создавшуюся ситуацию. Скорее всего, придется идти пешком по колее до этих самых Крыниц. Ведь ясно написано на доске – недалече.
Он потянул «флажок» главного замка вверх – не идет. Заблокировано системой. Ладно, выйдем через пассажирскую дверь. То же самое – ручной подъемник замка не работает. Задняя левая...правая. Не идет!
Только сейчас до него дошла причина странного треска под капотом: сгорели предохранители, замкнуло аккумулятор, система электроники авто вышла из строя, предварительно заблокировав окна и двери – от вероятного угона. Приехали, в общем! И приплыли, кажется, тоже...
Сейчас ему хотелось, ой как хотелось наружу – туда, в этот стр-рашный лес, на проселочную дорогу в забытые Богом Крыницы. Но этот голод... навязчивое чувство, сбивающее с верного пути любую мысль-версию о свободе.
Михаил Игоревич зло дернул скобу под сиденьем, уложив его в горизонтальное положение, перебрался на заднее, откинул его и обозрел багажник.
Есть! Большой армейский ящик, выкрашенный темно-зеленой краской с надписью на крышке, перетянутой в двух местах по краям жестяными полосами: «Субпродукт высшей категории калорийности, д/старшего офицерского комсостава. 40 порций. Годен до....».
Это была еда. Причем отменного качества – его дармоеды-охранники из бывших спецназовцев знали толк в таких харчах, поэтому выбрали и запаслись ими для пикников прямо с армейского склада. Естественно, по звонку Максима Игоревича, куда нужно...
Он сразу понял, что ему никогда, ни за что не открыть этого ящика. Потому что в джипе не было ремкомплекта инструментов – при малейшей поломке машина тут же доставлялась эвакуатором в ближайшую СТО.
Стрелять из револьвера по бронированным стеклам равносильно самоубийству.
А значит, ему суждено сдохнуть от голода в комфортабельном салоне авто, возле огромной кучи жратвы.
... И возле жилья, кстати, тоже. Деревня Крыницы – шестьдесят четыре двора на берегу обширного лесного озера Красавка, находилась действительно «недалече», за ближайшими зарослями осинника. Это и был тот самый бонус-тендер, за который мультимиллионер Максим Игоревич боролся полгода с конкурентами. На месте этих хат должны... и будут стоять пансионаты с Вип-номерами. Пусть их даже построит уже не Волосков.