Я слушаю ветер
...C ветром я весть передам.
Верю, услышишь.
Наталья Кошина
Я
слушаю
ветер –
Его дыхание бурно,
Возносит он мертвые листья
Выше макушек деревьев,
Под тучи, несомые им же.
Я
слушаю
ветер.
Вихри его вздымают
Всё то, что предано тлену,
А после, утратив силу,
Бросают. Бросают оземь.
Я
слушаю
ветер –
Холодный, осенний, терпкий.
Чей голос как голос зверя,
Громче, чем все оркестры,
Чем голоса человечьи.
Я
слушаю
ветер –
Ни слова – слепые звуки
Несутся, вопят и стонут.
О чем всё – никто не скажет,
А скажет – солжет, конечно.
Но я
слушаю
ветер.
Знаю, когда он смолкнет,
А он непременно смолкнет,
Тогда в тишине услышу
Священную весть –
твой голос.
****
Еще топчу опавшую листву,
Еще вдыхаю чуть горчащий воздух,
Но слишком тихо в опустевших гнездах,
И ветру негде приклонить главу.
Взгляни наверх: еще косым лучом
Седое солнце сдерживает тени,
Но слишком пусто в воздухе осеннем
От заунывных песен ни о чем...
****
Так далеко, так дорого, так тихо
Я слышу голос и... гудки-гудки.
Кричу, но ты, ты не услышишь крика
За сотни верст из собственной руки.
Я знаю это. Быть поближе к небу,
Наверно, выход, если рвется связь.
Так, оставаясь далеки и слепы,
Друг друга слышим и зовем, смеясь.
****
Н. К.
Обрывается голос, слабеет, неясны слова...
Но... Откуда здесь «но», только капли в окошко стучат.
Бледный свет с потолка, стены давят, гудит голова,
И никчемная трубочка тянется возле плеча.
Сквозь туман, через боль – эту жгучую вязкую мглу,
По крупинкам, осколкам, на кончиках пальцев, на слух,
Прорвалась на мгновенье! – Устала, прости, не могу...
Иссякает мучительно время...
– Мы встретимся, друг?!
****
Прощай, лето, твое тело
Спалит солнце огнем кленов,
Зерном спелым лети оземь –
Кому хлеб, а кому осень.
Не пой песен, не вей гнезда,
В сырой пепел швыряй звезды,
Рыдай ветром, лети вестью –
Кому сном, а кому смертью.
****
Есть предел у моря,
Есть предел у ночи,
Есть предел у бури,
Есть предел волненьям.
Отчего ж так долго
Длится тьма ночная?
Отчего безумный
Не стихает ветер?
Есть предел у песен –
Песен человечьих,
Только он мне ведом,
Остальных не знаю.
****
На волны тихого ручья
Без стона, без следа, без всплеска
Средь струй серебряного блеска
Упал и стих, в ветвях молчал
Застывший ветер, будто зная
Вину свою. А ветви те
Устало кланялись воде,
Листву последнюю теряя.
Вода текла, текла немая,
Всё в волны тихо принимая;
Был день прозрачен и лучист
От солнца в поредевшей роще...
О, кто б сумел светлей и проще
Угаснуть, чем осенний лист?
Как он, смиренно ждать свой час,
За ветви боле не держась,
Слететь без тягот и сомнений,
Навек уснуть и видеть сны
О тайне, ныне сокровенной,–
О ликовании весны...
****
Наши окна ночью ловят свет –
То далеких звезд бесслезный плач.
Отчего – когда поймешь ответ,
Ты свое лицо в ладони спрячь,
Потому что будет не унять
Человеческих горячих слез...
Но, пока неведом для меня,
Тихо льется плач далеких звезд.
****
Стоят и сдержанно-тревожно дрожат нагие тополя,
Невыносимо, невозможно ждать окончанья февраля
И бесполезно торопливо искать цветы среди снегов.
Красиво, мертвенно-красиво, невыносимо и легко.
****
Уходят. Тяжело. Хотя
Уходят налегке...
А волны смыть следы хотят
На солнечном песке.
Но пусть покроет сердце мгла,
Померкнет всякий свет –
Когда бы жизнь на нем смогла
Стереть священный след!
Память
Н. К.
Я покрываю молчанием память,
Как землю зима покрывает снегом,
Снегу одно предназначено – таять,
А память меня породнила с небом.
Память только одна и осталась –
И тропка, покрытая мерзлою грязью,
Где ветви сосен и снежная талость
Выводят имя чудною вязью.
****
Разрушены врата, разбиты двери,
Неотвратимый шаг в зияющий проем –
Последний враг, последняя потеря,
И – дивный дар! – приобретение мое.
****
О. Дж.
Выскользнул звук из рук –
Оборвалась струна.
О, этот смертный стон
Рвущихся струн!
Землю сковали льды.
Не развести огня
Там, где собрался хор
Тысячи вьюг...
****
Что бы ни говорили, сколько бы ни наврали,
В частности, что всё развивается по спирали,
Теперь над нами – тучи или скорее это –
Извержение новой, ранее невиданной Этны?
Ее незаметно, мало-помалу вскормили
Кушаньем, замешанным на крови и пыли,–
Странным подобием человечьего хлеба.
И что-то оборвалось, и не шарик улетел в небо.
А ведь рассчитывали – всё не настолько тонко!..
Горе матери, потерявшей ребенка,
Горе человека, утратившего всё, что имел он,
Горе города, перемешанного с пеплом,
Горе ребенка, который не увидит солнца,–
Чем утешишь? Или, думаешь, не придется?
Плен
Может быть, эти сны, что с тобой видим мы,
Лишь бездонно-безлунная память ушедших столетий.
Мы с тобой, безусловно, серьезно больны
И порою в себе не вольны, как безумные дети.
Здесь трава не растет и сирень не цветет,
Только черные ветви, как стрелы, вонзаются в небо.
Здесь, на этой земле,– всюду голод и лед
И давно позабыто дыхание свежего хлеба.
Ветхий разум пленен миллионом имен
И ударами громких и им же изломанных песен.
Ты – свидетель истории, ты – обречен
Через бурю нести свой огонь, и исход неизвестен.
Московская аритмия
Привычное поеживание от утренней хмурости
За чашечкой кофе, из защечных мешков
Спонтанное извлечение подобия мудрости
О лжи газет и компонентах импортных порошков.
А после – день, по асфальтовой мокрости
Уворачивание от разворачивающихся машин,
Продолжение бега на неопределенной скорости,
Скручивание и раскручивание разговаривающих пружин.
И наплыв вечера, фейерверковыми залпами
Вдоль улиц и перекрестков – гирлянды раздутых углей.
Стоп, стоп!.. Здесь липкими потными лапами
В подземную глотку – что-то нечеловеческое... гребет... людей.
А вокруг музыка города, музыка города, музыка города...
****
В темной и тесной клети сердце тоскует,
Будет помнить о лете – перезимует.
Солнце льнет к горизонту за дальним лесом,
Может, этой зимою и солнцу тесно.
Тесно средь мерзлых улиц, горбатых, дымных.
Солнце глядит, сутулясь, на комья глины –
Язвы зимних отметин... A сердце бьется,
В темной и тесной клети помнит о солнце.
Платформа Левобережная
На пути из тысячи шпал
Ветер серый снег разметал,
Коркой льда застыли дожди,
Электрички нет, и не жди.
Тихая платформа темна,
В небе бурых туч пелена,
Только мимо нас, как всегда,
Скорые летят поезда.
****
Окно – как выцветший рисунок
На сгибе вытертых страниц:
Вот ветви – порванные струны –
Чернеют без листвы и птиц.
Так где же отголоски рая?
В прощальный вечер октября
Одни неслышно умирают,
Другие по небу летят.
Под тяжестью небесной влаги,
Уже начавшей леденеть,
Дворы пусты, деревья наги,
И нечему уже лететь.
Так где же отголоски рая?
И как теперь увидеть мне
Того, о ком весь день рыдает
Виолончель в чужом окне?
Ночь
Ночь таращит пустой взгляд,
На дворе никого нет,
И в окне не горит свет,
Это значит, что все спят.
Месяц спрятался вглубь туч,
Может быть, это всё сон?
Я вернулась в родной дом,
Потеряв от него ключ.
Я, его уронив, вдруг
Поняла, как могуч мрак.
Боже мой, научи, как
Мне унять эту дрожь рук?
До рассвета еще час,
И повсюду царит ночь,
Только сон убежал прочь
От забывших его глаз.
****
Дремлет, еле освещен,
Маленький подъезд,
А на каждом из окон
Обрамленный крест,
А за крайним из окон –
Через дымку лет –
Снова кем-то затеплен
Золотистый свет...
Не спрашивай...
Не спрашивай у ночи, что скрывает ее тьма.
Не спрашивай у Солнца,
Зачем
Ему
Каждое утро
Подниматься над холмами
И видеть всю ту же унылую Землю.
Солнцу и в этих краях есть на кого смотреть,
И оттого, быть может,
Оно не устает
Вглядываться снова и снова
В усталые веки тех,
Кто его ждет.
****
Я ловлю тебя на нить,
Свитую из трав.
А кого еще ловить
В шорохах дубрав?
Солнце-солнышко в лесу,
Влаги из ручья
В полной горсточке несу.
Здравствуй, это я!
Я искал твои следы
На цветущих мхах,
И... неужто это ты –
На моих руках?
Полускрытое листвой
Солнце сладко льет
Свет прозрачный и густой –
Августовский мед.
****
Свет расходится снопами из-за облака – смотри!
Это прячет лик крылами огнезрачными зари
Солнце...
Прежде чем увяну отцветающей травой,
О, открой мне, солнце, тайну угасанья твоего!
****
О. Дж.
Пунцовая спелость закатного солнца пьянее и слаще вина,
На юге лампадой, наполненной маслом, плывет над холмами
луна,
На севере облако светлое вьется в изгибах небесной реки –
И клонится день, и далёко к востоку упорные слышны шаги.
И ночь наступает, а путь пролегает всё в гору средь скользких
камней,
Но радость о встрече грядущей, желанной ведет тебя верно
по ней.
****
Вздохи ветров сменит ночной покой,
Светлые росы травы посеребрят,
Дым над рекой – спит степь за рекой,
А за степью гасит звезды заря.
Кратко время покоя, ночь коротка,
Тихо зайдет месяца узкий серп,
Угли станут золой – у пастуха
Гаснет костер... Скоро, скоро рассвет!
****
О. Дж.
Я горлица, а ты – орлица!
И пусть не схожи наши лица,
Мы небом призваны одним:
Летим, сестра моя, летим!
Я горлица, а ты – орлица!
Пусть голос с голосом разнится,
Но вместе призваны с тобой
Мы петь, сестра моя! О, пой!
Кто горлица, а кто орлица –
Не суть. И в час, когда проститься
Настанет срок, сестра моя,
Надежду в сердце затая
На встречу, как весны ждет птица,–
Ждать будешь ты, ждать буду я!
****
Е. Е.
Вижу, мир – точно море – колышется волнами,
А над ним золотые лучи...
Эту чашу, немыслимой горечи полную,
Как без ропота пить, научи!
Как идти, ни сомнений, ни страха не ведая,
По волнам, Боже мой, Боже мой!
И, как тонущий Петр, спасения требуя,
Не погибнуть на зыби земной...
****
З. Г.
Есть в каждом празднике печаль,
Есть в каждой жизни умиранье,
И в сердце каждого страданье,
И в блеске мая скрыт февраль.
Но и в тревоге есть покой,
И в покаянии прощенье,
И есть в печали утешенье –
То встреча близкая с тобой.
****
Прощайте, тихие поля!
Ищу слова и замираю
Пред вами, только повторяя:
Прощайте, тихие поля...
Дни скоротечны, краток век.
Я ваш покой не потревожу,
Вы – неба древнее подножье,
А я всего лишь человек.
Вас скроет снеговой покров,
И будет новое цветенье,
Мельканье дней, и птичье пенье,
И озаренье облаков.
Ликуй, родимая земля!
А я в неведому дорогу
Пойду, коль так угодно Богу...
Прощайте, тихие поля!