- Доктор, я потеряла вкус к жизни, - говорит миниатюрная девушка, пока её пальчики теребят мокрый от слёз платок.
Психолог многозначительно приспускает очки. Пока его лысина блестит, в глазах мелькают раздумья. Наконец, он делает губки бантиком и говорит:
- Есть тут, Марья, одно место, что зовётся клубом созерцателей бытия.
- Бытия? - Маша от удивления разинула рот.
Психолог кивает, а по глазам видно - доволен реакцией пациента. Не говоря ни слова, он шарит в нагрудном кармане, и между пальцами появляется визитка.
-Непременно сходите. Вкус к жизни обретёте уже на третий сеанс.
Не теряя времени, Мария берёт такси и через мгновение оказывается у двери, где так и написано - "Клуб созерцателей бытия". Женские ножи, обутые в туфли на каблуках, ритмично стучат вверх по лестнице. Налитые, как спелые яблоки, ягодицы обтянуты в джинсы, а грудь, хоть и скромных размером, но с достоинством марширует в авангарде войск обольщения. Словом, так и не скажешь, что этой даме требуется мозгоправ.
Дверь наверху захлопывается, и мужчина с руганью слетает вниз, точно валун с утёса.
- Тунеядцы! Бездельники! - Грохочет парень и опрометью мчится на выход, чуть не сбивая Машу с ног.
"Да", - думает девушка, когда злосчастная, ещё мотающаяся туда-сюда дверь оказывается перед ней. - "Что называется - приплыли".
Но какого же её удивление, когда перед ней оказываются несколько зевак, что умиротворённо, точно панды, лежат на разноцветных матрацах. Маша заметила: некоторые крепко спят, а те, что бодрствуют, смотрят в потолок и молчат. Наконец, тот, что посередине и ближе всего к ней, приподнимается на локтях, и его изумрудный, томный взгляд со слабым, но всё же интересом, прохаживается по гостье с головы до пят, заставляя её лицо побагроветь. Маша, чтобы не подать виду, вцепляется в визитку, как в спасательный круг, и лопочет:
- А...Эммануил Геннадьевич тут...Ну...
Откуда-то издалека доносится:
- Да знаем - клуб созерцателей бытия.
На Машином лице сияет улыбка облегчения, и девушка радостно кивает. Когда заканчивается волнение, взгляд падает на зеленоглазого парня.
"А он хорош", - думает Маша, глядя на копну его пшеничных волос и впалые щёки.
- Я - Эс. - Говорит предмет девичьих воздыханий.
Маша в недоумении кривит рот.
- Эс? И всё?
Продолжая лежать на матраце, парень говорит:
- Ну, да. Моё имя слишком длинное, что его произносить.
- А я - Маша.
Парень и девушка смотрят глаза в глаза, отчего у гостьи подкашиваются ноги, но тут Эс безвольно шлёпается на матрац и говорит:
- Ложись где хочешь.
Девушка по-кошачьи аккуратно располагается возле Эс, и, сгорая от волнения, принимается лепетать:
- Я вот разочаровалась в жизни, в себе. Да. Ну, пошла к Эммануилу, а он мне и говорит: "сходите-ка в клуб". Что это у вас за клуб такой?
Казалось, её слов никто не слышит. Прежде, чем Эс разродился ответом, проходит минуты две.
- Мы все разочаровались в жизни. Кто-то больше, кто-то меньше, но каждый довел себя до того, что схлопотал психическую болезнь. Эс мечтательно вздыхает. - А там и инвалидность, а уж после - сюда, на матрацы.
- На матрацы? - Переспрашивает Маша, а сама вспоминает, что стрелка её биологических часов почти перевалила за тридцать, и что за это время ей так и не повезло обзавестись семьей, состоянием или найти своё призвание. В её голове прозвучало "на матрацы", как смертельный приговор, отчего вдруг сделалось не по себе. - А Эммануил Геннадьевич говорил, что мне здесь обязательно помогут...
Вдруг всё с той же галёрки, что и в первый раз, раздаётся едкий смешок. Маша взглядом ловит весельчака и это оказывается какой-то тучный, немолодых лет мужчина, с торчащим из-под футболки волосатым брюхом.
- Наш психолог - несчастный, погрязший в омуте фантазий, человек. Жаль, что он с нами возится - всё равно ничего не добьётся.
Почему-то перед глазами всплывает разъярённое, багровое лицо, пулей пролетевшее перед Машей, когда она стояла в дверях.
- Кем ты хотела быть?
- Не знаю. Тем же, кем и все - я просто хотела стать счастливой.
- Ха! - Снова брюхастый мужлан громко усмехается. Маша чувствует, как пальцы скрючились, готовясь вцепиться в его толстую шею, но она сделала глубокий вдох, сказав себе, что, наверное, он уже вдоволь насмеялся и теперь будет лежать смирно, что называется "воронкой кверху".
- О, мне это знакомо. - Лениво тянет Эс. - Хотеть быть кем-то куда лучше, чем кем-то быть. Пока ты хочешь - весь мир у твоих ног, а когда становишься, то уже слишком поздно что-то менять.
- Но ведь хотеть быть кем-то, как правило, должно вести к тому, что ты кем-то становишься, ведь так? - Говорит с лёгким негодованием девушка.
Но тут раздаётся смешок в третий раз и Маша, лишённая терпения, не дожидаясь ответа встаёт и уходит.
- Завтра можно прийти? - Говорит она напоследок.
- Как хочешь. - Отвечает Эс. - Но хотеть прийти и не прийти во сто крат лучше, чем, всё-таки, прийти.
На следующий день Маша всё-таки приходит. К её удивлению, положение участников ничуть не поменялось - все на своих местах. В голове мелькает мысль: "а что, если они вообще не уходят домой, а так и лежат здесь?".
- Эс, а кем ты хотел быть? - Говорит она, усаживаясь на прежнее место.
- Ну, кем-то, может, и хотел, а потом захотел стать созерцателем бытия и раствориться с толпой. К чему чего-то добиваться?
- Но ведь не может быть такого, чтобы ты совсем ничего не хотел.
- Ха!
Услышав омерзительный звук, Маша не выдерживает:
- А чего это вы там всё смеётесь?
- Так он выражает своё несогласие и наличие контраргументов, но из-за лени не способен их высказать иначе, кроме как усмешкой.
- Ааа...-Задумчиво протягивает Маша, но раздражения от этого меньше не делается.
- Желания порождают страдания. Весь мир - иллюзия. Так почему просто не лежать и ничего не делать?
- Но ведь нельзя совсем ничего не делать, ведь...
И тут раздаётся очередная усмешка! Маша всем телом подаётся в сторону насмешника, но её руки оказываются заключенными в объятия. Девушка поворачивается, и её глаза натыкаются на сияющие чем-то неземным зелёные глаза парня по имени Эс. Он так проникновенно на неё смотрит, что на какое-то ничтожное мгновение девушке кажется - это любовь, но тут до слуха доносится голос:
- Можно.
- Что можно? - Оторопев, спрашивает Мария.
- Ничего не делать. - Отвечает Эс.
Чувствуя себя обманутой, она отнимает руки и уходит прочь.
Всю ночь её терзают сны, где она и этот загадочный Эс живут в большом доме, вокруг которого бегают четверо ребятишек. Эс работает по найму и имеет солидный доход, Мария же занимается хозяйством и потомством. Ей отчего-то видится, будто Эс по вечерам играет на гитаре, а после того, как дети отправляются в царство Морфея, страстный муж ласкает её шею, а женские уши краснеют от полных нежности слов, но тут раздаётся знакомая насмешка, и Маша, точно на неё вылили ушат воды, просыпается в холодном поту.
- Надо выяснить есть ли у него ко мне чувства.
На утро, полная решимости, Маша одевается по-боевому: воздушная юбка до колена, ажурные чулки, туфли на шпильках, топик, чуть оголяющий живот, посреди которого красуется пирсинг (и все это несмотря на раннюю весну!). Но как бы её не мучила жажда мужского внимания, все присутствующие в клубе по-прежнему к ней безучастны.
"Пора за дело", - думает она, примостившись к своей жертве.
- Эс, а как ты относишься к девушкам?
Парень приподнимается на локтях, и его сальный, всё понимающий взгляд проходится по подпершей голову девушке, отчего та чувствует себя голой.
- А что у тебя за интерес?
- Ну, я так...- Говорит Маша, а её лицо уже заалело.
Парень плюхается навзничь на матрац.
- Женщины, - многозначительно тянет он, - как цветы, но не простые, а вроде "Венериной мухоловки", или "Непентеса", что заманивают насекомых-мужчин своим соком и красивым видом, а потом - бац! - и съедает его живьём.
Маше стало так неуютно от этих слов, что она ворочается, как неспокойное дитя.
- Ну, - она выступает адвокатом всех женщин, прежде всего, себя, а у самой лицо горит, точно ошпаренное, - не все женщины такие...
И тут раздаётся:
- Ха!
- Ну, конечно, - Эс снова прохаживается своим взглядом, - ты-то у нас особенная. - Говорит он, намекая на боевой камуфляж.
И тут Маша не выдерживает: ноги сами, точно пружины, поднимают её наверх, ладони сжимаются в кулаки, а глаза испепеляют праздную публику.
- Я, может быть, не супер-пупер, однако я пыталась жить в отличие от всех вас! Я хотела счастья! Хотела любить и быть любимой! Получала образование, которое мне не пригодилось, но, всё равно, - получала же! А вы? А вы...
В и без того тихом помещении воцарилась мертвенная тишина. Брюхастый мужчина, что скупился на контраргументы, неожиданно приподнимается и говорит:
- Смотрите - ещё одна позитивная активистка! Ещё одна "секретнутая", "отаффирматированная" и "завизуализированная" дура!
Наконец, его поросячьи глазки встретились с её раскрытыми от злости глазищами, и этот мужлан со всей силы крикнул своё "ха"! Машины глаза налились кровью. Она сняла туфлю и, балансируя на второй, обутой ноге, доскакивает до обидчика и - бац! - острый каблук уже решетит сальное тело, оставляя кровоподтёки. Эс пытается вцепляется ей в ногу и тянет к себе, но Машин каблук бьёт его по голове.
- Я покажу вам созерцателей! Я покажу вам!
Эс теряет сознание, мужик повержено всхиплывает. Остальные безучастно смотрят и молчат.
- Жить надо! Жить! А не бытиё ваше разглядывать! Тьфу!
Обувшись, Маша выскакивает вон и чуть не сбивает с ног профессора. Тот одаряет её недоуменным взглядом и, легонько взяв за плечо, спрашивает:
- Ну, милочка, как вам? Полегчало? Появился вкус?
- О, - нечеловеческим голосом рычит Маша, - ещё как! Да! Ещё какой!
Девушка удаляется, оставляя профессора наедине с собой.
"Ну, один из пяти всё-таки вылечивается", - думает он. -"А говорят, мегаполис! Ритм жизни! Хандра! Один из пяти!"
На его лице сияет блаженная улыбка. Глаза смеются, а ноги торопливо семенят к двери, но там, на первом этаже, доносится женская усмешка, и грохот захлопывающейся двери - именно так звучит вкус к жизни.