– Вот мы и добрались. Перед вами Йотунсбург! – картинно выкидывая вперед правую руку, восклицает Рори, наш проводник. За два золотых апгрейда в сутки он согласен кого угодно завести хоть на край света.
– Верной дорогой идете, товарищи, - я пытаюсь пошутить фразой из одного древнего манускрипта. Но эта шутка выглядит лишь жалким дополнением к припрыгивающей походке, более чем живой мимике и всей в целом аляповатой манере поведения худощавого Рори.
Он без устали прошагал пешком целых пять дневных переходов и, казалось, еще дня три едва ли присядет без лишней надобности. Бизнес есть бизнес, тут не до нытья и жажды комфорта. А наша контора, что греха таить, платит живые деньги, хотя, что таить и этот грех, экономит на всём, даже на моей охране. И это несмотря на немалую сумму, выданную мне на расходы для всех троих участников поездки!
Хотя третий из нас де-факто как раз и выполняет обязанности охраны. Он, кстати, – тот, ради кого всё предприятие и было затеяно. Из наспех собранного досье я знал, что он – охотник на троллей с десятилетним стажем. Когда-то его звали Джек, но после того, как он в пятнадцать лет прикончил уже четвёртую нечисть, то решил взять себе другое имя, видимо, более соответствующее месту, занимаемому в социально-пищевой цепочке.
Сейчас все называют его мастер Хрольв.
Само существование мастера Хрольва, вернее, то, чем он занимался, стало идеей для нового ноу-хау нашего Агентства наёмных летописцев, сокращённо АНЛ, где я вот уже года четыре зарабатывал себе на хлеб в обмен на читабельные зрелища для широкой публики.
Информационный вестник нашей конторы выходит раз в неделю, и у меня в запасе ещё пять дней, чтобы отправить в редакцию двух почтовых голубей с копиями первой истории из жизни настоящего охотника на троллей. Подкачать было нельзя – от этого зависел рейтинг издания и непосредственно моё жалованье.
Поэтому цель поездки была выбрана наверняка – город Йотунсбург (йотун – великан, тролль в скандинавской мифологии – авт.), само название которого говорило за себя. Дело в том, что там, в лесах неподалеку вот уже лет сорок обитает огромный по слухам тролль-людоед, на которого безуспешно успели сходить уже многие смельчаки. На городском кладбище даже воздвигли отдельный мемориал, где раза два-три в год вырастало по новой могиле или кенотафу. Городской магистрат не жалеет денег ни на почести павшим, ни на завлечение новых сорвиголов и даже туристов. Весь юмор ситуации заключается в том, что даже если тролля всё-таки убьют, многочисленные поступления в муниципальную казну вряд ли сократятся. Ведь зная, на что падки любители экзотики, можно быть уверенным, что поток туристов оскудеет ненамного, а к самому городу со стороны огромного леса, где обитает тролль, заново протянутся прикрытые ране торговые пути.
– А вот и кладбище героев, - беспечно возглашает Рори, когда из-за следующего холма показывается искусно отделанные каменные стелы за чёрной чугунной оградой. – Причём, заметьте, ни металл, ни камень никто отсюда не ворует.
Это было сказано чуть ли не с гордостью – Рори с самого начала нашего знакомства, стремясь набить себе цену, заявил, что в Йотунсбурге прошло всё его детство, и городе все считают его за местного.
Мастер Хрольв, широкоплечий, коренастый, одним словом, мощный мужик, превосходно держащийся в седле, сосредоточенно шевелит губами, видимо, пытаясь сосчитать монументы. Но их действительно много, и вскоре охотник за троллями, угрюмо сплюнув, сбивается со счёта.
Город Йотунсбург встречает нас глухим гулом суеты очередного буднего дня. Перед городскими воротами крестьяне спешно продают перекупщикам всё, что успели собрать с полей. С тех, кто не успел вовремя заплатить сборы за торговое место, стражники выбивают штрафы втридорога. За воротами – сразу «пробка»: две повозки застряли на узком повороте из-за того, что одна из них угодила колесом в прореху в брусчатке, а у второго транспортного средства попросту нет места для манёвра. Видимо, если камень не воруют с мемориала, то на мостовой булыжников скоро совсем не досчитаются.
Мы сворачиваем на другую улицу и едва не влетаем в богатую карету с синим флажком на крыше. Кучер, всё-таки вовремя успевший придержать коней, сыпет в нас проклятиями на всех известных ему наречиях.
– Магистраты-патриции, - цедит сквозь зубы Рори, - разъездились тут!
Мы движемся дальше. Временами наш проводник покрикивает наверх, чтобы добросердечные хозяйки не обдали нас из окон чем-нибудь ароматным. Иногда он машет рукой очередному своему знакомому.
– Вот, охотника на троллей привёл, - говорит он вместо приветствия при каждой такой встрече. Он знает, кто к вечеру весть облетит весь город, и в каком-нибудь трактире Рори будет ждать много выпивки за чужой счет в обмен на байки о мастере Хрольве. А в том, что наш проводник будет большей частью рассказывать именно небылицы, я даже не сомневаюсь. Мастер Хрольв, видимо, тоже не сомневается, поэтому под его подавляющим взглядом Рори наконец-то попридерживает свой рекламный пыл.
Мы выезжаем на главную площадь.
– Итак, - Рори включает тон заправского экскурсовода, - центр Йотунсбурга, самое его сердце! Центр славен тремя достопримечательностями. Справа вы можете увидеть городскую ратушу, слева – храм Святого Вам Дама. А между ними, - и он снова привычным жестом выкидывает вперёд руку, - единственного живого человека, кто побывал в лапах у нашего тролля и невредимым вернулся обратно.
Под тентом на мягком диванчике сидит маленький человечек и раздаёт туристам автографы. Зная, кто он такой, я убеждаюсь воочию, что из-за своего несуразного внешнего вида он кажется гораздо старше своих тридцати.
– Это и есть тот самый коротышка? – спрашивает Хрольв.
– Ну, для кого коротышка, а для кого – национальный герой, - замечает Рори, делая вид, что на правах «местного жителя» несколько оскорбился.
– Его зовут мастер Том, - отвечаю я Хрольву, решив за один присест восполнить этот «пробел» в его образовании. – Когда ему было десять лет, здесь случился сильный неурожай, начался голод. Том был из бедной семьи. Отец семейства, будучи не в силах кормить троих детей, отвёл его, самого младшего, в лес тролля, надеясь, что тот не найдёт пути обратно. Но мальчик вернулся и начал рассказывать, как повстречался с троллем и как сбежал от него, едва не будучи съеденным заживо. Вскоре молва о Мальчике-с-Пальчик, или как его ещё стали называть, Мальчике-Который-Выжил, разнеслась на много миль окрест. В город потянулись первые труверы, готовые выложить пару звонких апрейдов за правдивую историю из первых уст. Так этот ребёнок спас семью от голодной смерти. Половиной туристов за эти двадцать лет город обязан именно мастеру Тому. Ему назначили хороший пенсион, и теперь он каждый день развлекает народ одной и той же историей.
– И, по моему, ему это до сих пор не разонравилось, - не без усмешки замечает Рори.
Видимо, он прав. Лицо у мастера Тома кажется вполне приветливым. Он улыбается и, кажется, не без удовольствия отвечает на вопросы окружающих его людей одеждах самых разных фасонов.
Мальчик-с-Пальчик, или, как его, повзрослевшего, называют теперь, Мужичок-с-Локоток, – обязательная часть моей «культурной программы». Но сперва нам предстоит отметиться о бургомистра.
В ратуше более чем прохладно, сквозняки – из всех щелей. Через длинный зал с высокими готическими потолками нас ведут в личный кабинет бургомистра. Никаких официальных приёмов и радужных встреч – мастер Хрольв – уже второй в этом году охотник на троллей, решивший попытать удачи в лесу Йотунсбурга.
Аудиенция у градоначальника занимает не более десяти минут – мы для него лишь малая часть бизнеса. Разбирался бы тролль в деньгах, мог бы потребовать с города неплохой процент от дохода, делающегося на его существовании.
– При выходе секретарь выдаст вам проходной документ через северные ворота, за которыми начинается лес, - говорит на прощание бургомистр, даже не глядя на нас.
– Проходной документ? – у меня есть дурацкая привычка переспрашивать словами говорящего, если что-то не понятно.
– А, ну да, вы же не знаете. Через северные ворота проход открыт только по спецпропускам. Мало ли кто захочет выдать себя за охотника на троллей. А так строгий учёт. Ну или, если хотите, простая формальность.
– Дурдом, - оправдывающе разводит руками Рори, когда мы, получив спецпропуск, покинули стены ратуши. И мне почему-то кажется, что эту фразу в подобных случаях ему доводится говорить частенько. Видимо, Хрольв – далеко не первый троллеборец, которого наш проводник-экскурсовод приводит в Йотунсбург.
Всё это время мастер Хрольв хранит молчание. Кажется, этот человек разговаривает только в случае крайней необходимости.
– Ну что, теперь – к мастеру Тому? – спрашиваю я своих спутников.
– Э нет, - в своей полуснисходительной улыбке Рори снова как бы извиняется. – Если вы хотите услышать не стандартный трёп про хлебные крошки и дремучий лес, а что-нибудь посущественнее, то нужно пригласить его вечерком в трактир на чашечку чего-нибудь горячительного. Тогда рассказ будет более-менее правдивым.
– Более-менее? – переспрашиваю я
– Ну да! Сколько лет-то прошло. Мастер Том мог кое-что и подзабыть.
Хрольв смотрит на проводника в упор, и под его взглядом Рори тушуется. Мы все понимаем, что он знает гораздо больше, чем говорит. Но зная, что представляют из себя подобные субъекты, я даже не думаю ни о чём далее расспрашивать – это займёт слишком много времени. А если расспросами займётся Хрольв, то, думаю, Рори потом будет очень больно об этом вспоминать.
Между нами было заранее оговорено, что охота на тролля начнётся со следующего утра. Поэтому я вытаскиваю из кошелька четыре золотых апгрейда и протягиваю их Рори.
– Устрой нам ночлег, облюбуй трактир и пригласи туда к закату мастера Тома.
Когда Рори довольный вполне ожидаемым приработком скрылся за ближайшим поворотом, я спросил мастера Хрольва:
– Ну, что будем делать в оставшееся время?
– Мемориал, - ответил он. – Можно сходить туда.
Читаю: «Эльмер МакИнтош. Погиб в лесу в неравной схватке с троллем. Вечная память!», «Сигурд с Серых Холмов. Пятикратный победитель троллей и прочей нечисти. Нашёл свой покой здесь, вдали от родины», «Триг Неустрашимый, полковник запаса Краевой армии. Мы тебя не забудем!». Ну и кое-где годы жизни, а у кого-то даже с числами и месяцами.
– Молодые, - задумчиво произносит Хрольв.
Мы ходим между надгробиями в лучах заходящего солнца. Хрольв задумчив. Он сейчас – среди собратьев, тех, кто ради клятв, долга, славы, заработка решился истреблять нечисть. Тех, кто не вернулся из леса и был удостоен куска земли метр на два здесь, в городе, стяжающем деньги на чужих усилиях, стремлениях, гордости. Тех, кто нашел здесь последнее пристанище. Тех, чьи имена одновременно предостерегают и воодушевляют других, таких же соискателей славы, денег...
Сколько их здесь? Сотня? Две? А если в неравном бою падёт Хрольв, сколько их ещё здесь будет?
Заботливые, сердобольные горожане посадили тут клёны и липы. Их пожелтевшая листва продолжает опадать при каждом порыве ветра.
Хрольв останавливается над одной из плит.
«Сигурд Магнуссон, прозванный Скитальцем. Обрёл здесь свой последний приют в лето 268 года от Средних Календ».
– Я знал его, - говорит мой спутник. – Вместе на бирюзового дракона ходили. Хороший... был парень.
Солнце уже почти зашло, и нам пора возвращаться, пока стража не закрыла ворота на ночь.
Найти трактир, куда Рори должен был привести мастера Тома, не составляет особого труда. Кажется, что все жители города уже знают о нашем прибытии и без труда могут вычислить охотника на троллей в череде прохожих. Одна немолодая женщина сама подходит к нам и, передав привет от Рори, объясняет, как пройти к месту встречи.
Мы оставляем лошадей на попечительство хозяйского прислужника и входим внутрь. За дальним столом нас уже ждут. Рори не преминул заказать две пинты грога на себя и своего спутника. Мастер Том, едва видимый из-за стола, уже опустошил больше половины своей порции и что-то пытается вещать нашему проводнику.
Пока мы подходим, до меня доносится увещевательный голос Рори:
– Погодите, погодите, уважаемый. Вот придут наши троллеборец с летописцем, тогда и расскажите. Кстати, вот и они!
Мы садимся, нас представляют. Все, кроме вечно угрюмого Хрольва, улыбаются. Пьём за здоровье друг друга, за славный город Йотунсбург, за смельчаков, павших в неравной схватке с троллем. Последний тост, по немому примеру Хрольва, пьём стоя. Далее по очереди и все вместе желаем мастеру Хрольву удачи в завтрашнем деле.
Мастер Том, хотя и выдерживает ему одному понятную мину, изо всех сил пытается нам понравиться. Рори поощряет его заискивания, поддакивая на каждой фразе.
Я дожидаюсь, пока Мужичок-с-Локоток порядком захмелеет, и пытаюсь перейти к делу.
– Мастер Том, может быть, вы нам расскажете...
– Что же вы хотите услышать? – хитро прищуривается он. Его гримаса мне неприятна, но я гоню эту мысль – работа прежде всего.
Кошусь на Хрольва и понимаю, что ему наш собеседник тоже не особо нравится, и, видимо, не нравится с самого начала встречи.
– Правду, - лечу с места в карьер, причём, без оглядки. – Всю правду о том, как случилась ваша встреча с троллем, и как вам удалось выжить. Все хотят услышать подлинную историю о Мальчике-с-Пальчик, без вымысла.
– А в моей истории нет вымысла! В ней всё правда! – запальчиво реагирует мастер Том. – Всё до последнего слова!
Любому наёмному летописцу, ищущему истину, как иголку в стоге сена, всегда нужно быть готовым к подобному повороту беседы.
– А что в вашей истории правдивее всего? – снова спрашиваю я, делая Рори знак глазами. Тот всё понимает и уже мчится менять пустые кружки на полные – трактирщик и его работники здесь, видимо, не из расторопных.
– Э, молодой человек, - мастер Том машет указательным пальцем перед самым моим носом, и для этого ему приходится взобраться на табурет с ногами. – Вы не понимаете... Хотите верьте, хотите нет, но вся моя история, подчёркиваю, абсолютно вся – это чудо, и в том вся правда, в которую кое-кто отказывается верить.
– Как так? – не унимаюсь я.
– И вы не верите, - картинно горько усмехается мастер Том, пытаясь изобразить на лице гримасу непонятости и разочарования. Сделать это полностью ему мешает неуклонное стремление опустошить новую кружку с грогом.
Я мысленно готовлюсь до конца вечера слушать пьяный трёп, кляну про себя Рори с его шкурными инициативами, кляну себя за то, что поддался на уговоры, и уже составляю в уме вопросы на завтрашний день, когда мастер Том протрезвеет.
– А вот скажите, молодой человек, - обращается ко мне Мужичок-с-Локоток, уже совсем не замечая двух других присутствующих, - каким образом я, низкорослый десятилетний мальчик, которого не то что кабан, лисица загрызть могла, – как я выжил в этом проклятом лесу? Как смог сбежать от великана-тролля, чующего человечину за версту?
– Ну, - пытаюсь раззадорить его я, всё ещё не желая терять последнюю надежду на результат этим вечером, - возможно, всё это – просто чистая случайность.
– Случайность?! – распаляется мастер Том. – А хлебные крошки, украдкой от отца рассыпаемые по дороге в лесную чащу? Я же сразу догадался, что старик, земля ему пухом, захотел от меня избавиться! И булку эту дал, - сжалился, подонок! – напоследок. А лесные тропы, о которых никто не знает до сих пор, но на которые я сплошь и рядом натыкался, улепётывая от тролля? А озеро в самой глуши, в котором можно было пересидеть погоню – и вода скрыла от чудовища мой запах? Я знаю этот лес от и до, хотя вот уже двадцать лет туда ни ногой. Таки что, всё это случайность? Или, может быть, вы на минуточку поверите, что моё спасение – это чудо?
После подобных тирад в разговоре зачастую наступает тишина – кто-то может воспринять такую словесную экспрессию как некое откровение, кто-то – просто задуматься о чём-то своём, навеянном разговором, кому-то просто будет нечего на это ответить.
Но, видимо, не сегодня.
Потому что Хрольв, до сих пор сидевший молча с каменным лицом, вдруг резко хватает нашего рассказчика за грудки и с глухим рыком начинает трясти, да так, что у того едва душа вон не вылетает.
Рори мигом принимается метаться от спаянных железной хваткой троллеборца с карликом к возмущённым такой сценой клиентам трактира – и обратно. Пытается хоть кого-то из них утихомирить. С Хрольвом это делать бесполезно. Мастер Том трепыхается в его цепких стальных пальцах, от неожиданности и страха выкатив глаза и беспомощно ловя ртом воздух. Он потерял дар речи от всего происходящего. Кто-то кричит, что нужно позвать стражу. Кто-то срывается за ней. Но Рори стремглав летит к двери и клятвенно заверяет, что сейчас всё образуется, и герой города не пострадает.
Я включаюсь во весь этот процесс запоздало, тоже начинаю всех успокаивать и, окончательно перейдя на крик, едва ли не умоляю Хрольва выпустить из рук свою жертву.
Всё это продолжается считанные минуты, но безо всяких преувеличений они кажутся часами.
Сквозь крики и общий гвалт по-над потолком раздаётся голос Хрольва:
– Карту, урод! Почему ты не нарисовал карту?!
У мастера Тома уже началась тихая истерика. Маленькое морщинистое личико скукожилось до состояния сухофрукта, губы дрожат, вместо слов одни всхлипы и мычания, из глаз стройным ручейком текут слёзы.
– Я... я..., - только и может он из себя выдавить.
– Да, ты! Ты! – рычит Хрольв. – Ты! Просто! Мог! Нарисовать! Карту! Ты! Знаешь! Этот! Лес! Как! Свои! Пять! Пальцев!.. Почему?! Они шли в никуда. Все эти люди. Все эти славные люди. Все эти двадцать лет!
Хрольв разжимает пальцы, и его жертва сползает по скамье на пол, продолжая истерично всхлипывать.
– Эти парни могли бы жить. Все они! Если бы у них была карта, - говорит Хрольв и поворачивается к присутствующим: - А что у них теперь? – обращается он ко всем. – Песни менестрелей?!
Хрольв суёт руку за пазуху, и я слышу скрип пергамента – троллеборец удостоверяется, при нём ли спецпропуск через северные ворота, и молча выходит из трактира под недоумённые взгляды людей и пару-тройку недовольных возгласов. Рори вылетает следом, но через несколько минут возвращается и лишь разводит руками.
Между тем мастеру Тому помогают подняться и, причитая на все лады, принимаются вливать в него алкоголь. Тот продолжает недоумённо скулить в перерывах между глотками.
И тут я начинаю понимать, почему этому маленькому человечку когда-то, пусть и чудом выжившему, за все эти годы не пришла в голову мысль изготовить карту леса, где обитает тролль.
Нет, жажда почёта и наживы на собственной славе здесь абсолютно ни при чём. Равно как и туристическая политика городских властей. Не было здесь ни зависти с рождения обиженного природой коротышки к могучим удальцам, охотникам на нечисть, любимцам знати, толпы, женщин и бродячих певцов.
Смешно и нелепо, но мастер Том не пытался помочь ни одному из многочисленных смельчаков, потому что... не знал и не умел это делать. В мозгу человека, когда-то в детстве брошенного семьёй на произвол судьбы, не укладывалось, что в подобной ситуации можно и нужно друг друга выручать, советовать, подсказывать.
Глядя на этого забившегося в угол маленького человечка, я всё больше утверждаюсь в мысли о том, что тот, кому в детстве привили лишь один пример выживания – каждый сам за себя – никогда не будет верить в другого человека. Потому что когда-то собственный отец не поверил в него самого. Потому что бросить на волю леса и тролля – это в порядке вещей. А надоумить воителей, – даже если все они, как на подбор, горды и заносчивы, и никто из них не подошёл первым, – идти верной тропой... кому оно надо!
Мастер Хрольв вернулся под утро с головой тролля. Её он бросил на площади прямо перед местом, где раздавал автографы повзрослевший Мальчик-с-Пальчик. Который так и не вышел в этот день на свой привычный «пост».
Я полностью расплатился с Рори, который на прощание как-то грустно улыбнулся. С чего бы?..
Мы с Хрольвом выехали из Йотунсбурга вместе. Через некоторое время наши пути разойдутся.
Когда мы поравнялись с мемориалом, мой спутник взглянул в сторону ограды, и я заметил в его глазах нечто, напоминающее смесь чувства вины и жуткой досады.
– Я бы тоже не подошел к нему первым, – сказал он. – Так же, как все они. Я бы тоже посчитал, что знаю лучше, и помощь коротышки мне ни к чему.
Любые комментарии с моей стороны были бы сейчас излишни.