Мария, ты слышишь...
Мария, ты слышишь, как полночь крадётся
Пушистыми лапами лунного света
Туда, где восходит, как сонное солнце,
Над чёрной судьбой - вдохновенье поэта.
Туда, где кораблики лунных видений
Роятся всё гуще, и чётче и ярче,
Где в прятки играют лиловые тени,
И где открывается времени ларчик.
И бродят забытые слабые души,
Которых и помнить то мы перестали
По лунным полянам, покой не нарушив,
Похожи на блики в энмерном кристалле
Мария! Ты слышишь, как полночь смеётся,
Шальная весёлая майская полночь –
Мерцанием звёздным, каскадом эмоций,
Чьих блеском пурпурным весь май переполнен.
Но это на время, короткое время:
Спадает с весенних миров позолота.
И осень – ты слышишь, Мария, – не дремлет.
Открой: не она ли стучится в ворота!..
Свивается нить...
Тогда мы отца хоронили.
Поехали мать хоронить.
Из крови, из неба, из пыли
Свивается тонкая нить.
Сворачивается петлёю.
Подвешивается на крюке.
И пахнет сырою землёю
Судьба, будто камень в руке.
И ночи кровавое око
В меня непрестанно глядит.
Октябрь –
непременно жестокий.
Декабрь –
так и вовсе бандит!
И май! – ты же знаешь, ведь он же
Тебе надевает петлю
На шею, былое итожа,
И вкрадчиво шепчет: люблю...
А осенью бродит бесснежье
По тем погребальным лесам,
Где бегала прежняя нежность
И призрак веселья плясал.
Сегодня былое забыто,
Оплакано, погребено.
На горькой закваске событий
Настояно злое вино...
Лиловая искорка жизни
На чёрных полотнах времён...
Слеза окаянная, брызни!
Приди, ожидаемый сон!..
Тогда мы отца хоронили.
Поехали мать хоронить.
Из крови, из неба, из пыли
Свивается времени нить.
Свиваются пламя и небо,
Свиваются вечность и миг.
Поедем до первого снега
Чрез поле и лес.
Напрямик...
Оранжевый уют
Я проходил хрустальные пространства,
Где билось сердце осени, даря
Покой, но ветер нёс протуберанцы
Иных высот, деревья серебря
Светящимися звёздами былого,
Пространство было жёстко и лилово,
И запад поедавшая заря
Вкусила горькой плоти октября.
Когда блестящий шелест листопада
Баюкал даль глухих сырых лесов,
К реке я вышел, будто бы так надо, –
Мне к ней прийти, – и девять голосов
Мне повторили: «В воду погляди же,
И станет цель твоя казаться ближе.»
Но страшно стало, как перед грозой.
Луга блестели снежною росой.
Я закричал, что цели не имею,
Что время перекрыло все пути.
Что суть моя вмещается в идею
Идти в пространствах, просто так идти!
Что череда часов, годов столетий
Стоит стеной, и нет того нелепей,
Чем вдоль стены, как червь слепой, ползти.
Мы все во временах, как взаперти!
И девять голосов смеялись долго,
Колебля смехом сферы всех пространств.
И мысли были злые, будто волки.
И я молчал, впадая в некий транс.
И лишь река, светла и безучастна,
Откуда и куда текла – неясно.
Смеркалось быстро. Тени от костра
Плясали дико. Ночь была остра.
И вдетая в неё тугая вера,
Что состоится радостный маршрут
В оранжевых мирах, без скуки серой,
Вне времени, туда, где и не ждут
Меня земные тяжкие оковы
И люди, что всегда предать готовы.
Где лишь один оранжевый уют,
В котором даже птицы не поют...
Та вера прошивала ткань сознанья
Иглою ночи, штопала мечты
(О сказочно высоком мирозданье –
Приюте красоты и доброты),
Разорванные лезвием страданий,
Заточенном чугунными годами
Земной премноголикой суеты...
Костёр потух. Сквозь частые кусты
Смотрело утро. Заревом пылая,
Лиловое пространство снегом жгло
Весь жёлтый мир, а метрика былая
Сворачивалась в кокон. Под уклон
К несбывшемуся пало в темень время.
А паутина низших измерений,
Блеснув прощальным светом, как стекло,
Рассыпалась, укрыв добро и зло.
Меня вела по выпавшему снегу
Сверкающая утра полоса.
И плавило свинец сырое небо.
Былых миров качались полюса.
Сквозь снежный шёпот шёл туда, где смело
Пространство пело и оранжевело.
Река струилась рядом, а в лесах
Посмеивались чьи-то голоса.
Декабрьская смола
В ручьях мороза тихо слышно
Журчание декабрьских смол,
Когда в пространстве неподвижно
Цветок отчаянья расцвёл.
По высохшей реке удачи,
По позабытым голосам,
Они текут, смеясь и плача,
Искрятся полднем по лесам.
Их капли – солнечные блики.
Их запах – стылый цвет небес.
Январь суровый, многоликий
Под их журчание воскрес...
Смывая тяжкие глаголы
Со строк осенней злой судьбы,
Текут декабрьские смолы
Туда, где дали голубы.
Где сосны вышили крестами
Снегов сухое полотно,
Где в синем севера кристалле
Цветенье зим отражено,
Где времена глухи, жестоки
Пронзают тишиною лес
И зорь кровавые потоки
Стекают с лезвия небес.
Но даже здесь я различаю
Журчание декабрьских смол...
А в небе долгими ночами
Играет звёздами Эол.
Я оглянулся...
Я оглянулся – пропасть за спиной.
Гудят, дымят былые времена.
И звёзды, нарисованные тьмой,
Иные называют имена.
И нет ни блеска, Боже, ни огня
В туманной черни прошлого, и даже
Никто не видит в тягостном пейзаже
Забытого, счастливого меня.
Я оглянулся – пропасть за спиной.
Над нею слабый свет и облака...
И мир иной, знакомый, но иной
Вонзает шпиль бессмертия в века.
К чему смотреть в грядущее, к чему?
Когда оно само в глаза заглянет,
Придя ко мне в оранжевом тумане.
Прокисших вёсен дар его приму!
Я оглянулся – пропасть за спиной.
А впереди – высокая стена.
Идут снега. Шершавой тишиной
Прошита их тугая пелена.
О, так всегда грядущее идёт –
Снегами – сокращая расстоянье
До той стены, где блеском расставаний
Сверкает лёд, прощаний скорбный лёд!
Знак и Свет
О Свет, блуждающий во тьме, приди, приди ко мне!
Зажги в душе моей огни. В полночной тишине
Во мрак не удаляйся!
Рассей напевную печаль кочующих полян
В крученьи сонной синевы по млеющим полям.
И – улыбнётся май сам!
Твои огни в зрачке луны, пространством зажжены,
Влетают бликами тревог в простые птичьи сны,
На искры разлетаясь,
А в чёрных водах немоты, где прошлый мир живёт,
Взрезая память плавником, из тьмы ко мне плывёт
Восторженность святая...
О Знак, блуждающий во тьме, приди, приди ко мне,
И заостри осколок сна предчувствием камней,
Из прошлого летящих
В мои седые времена, где столько тьмы и сна,
Что в нерастаявших слезах стоит моя весна
В подлунной спящей чаще.
И пусть осколок режет лёд того, что и не ждёт
Мои года, мою печаль, мой тёмный небосвод,
И скрежет будет слышен! –
Я знаю – только я проснусь, и колыхнётся грусть.
Я знаю всё!.. я изучил! ...я помню наизусть!
Мой голос неподвижен.
И только прошлого струна, она одна слышна!
Звучит для вас, Огонь и Знак, терзая времена,
Идущие оттуда,
Где позабыты голоса блуждающих чудес,
Но где краснеет полоса блистающих небес,
Похожая на чудо!
Всё будет хорошо...
Всё будет хорошо,
Когда тебя не будет...
Наденут счастья шёлк
Совсем другие люди.
Совсем другой январь...
Совсем другие лица...
И всё не так, как встарь –
Иначе повторится.
Иная суета.
И смех. И разговоры...
Но, видно, неспроста
Повторы всё, повторы...
И в коридорах тьмы
Опять блуждают души,
А лучшие умы
Опять бездушье душит.
Опять. Опять. Опять –
По кругу всё, по кругу.
И те, кто вместе спят –
Забудут друг про друга.
Но где-то далеко,
В кружении вселенных
Разрушен дикий ком
Зацикленности тленной.
И там горят огни
Совсем иного счастья.
К ним сердце протяни,
Земных скорбей участник!
И сразу попадёшь
В совсем иные веси,
Где вся людская ложь
И унции не весит.
Всем станет хорошо,
Когда тебя не будет.
Забудь!.. Они ещё
Земные
злые
люди!
Трещат берёзовые дни...
Трещат берёзовые дни
В весенней печке.
В дугу сливаются огни
Закатной речки.
Апрель – разбитое стекло
Зимы - по скверам.
И неба сонного крыло
С надеждой, верой.
В закатанной палевой тиши
Всё бродишь где-то,
И – хоть на небе напиши:
Скорей бы лето!
Ночей апрелевых полёт
Прозрачный, лунный.
И по утрам всё гуще мёд
И звонче струны!
Осинок облачная блажь
Кольцом совьётся,
Когда на утренний этаж
Вернется солнце.
И новый блеск, и новый звук
Возьмут начало,
Покуда от метелей, вьюг
Зима устала.
Опята
Приснились опята в листвяной глуши,
И дождь моросящий, и сонные блики. –
То место грибное, куда я спешил
За тихим покоем, лесным, невеликим.
И бабочка сонная, в каплях дождя –
На пне отсыревшем дрожащее тельце...
Я липовый листик сорвал, проходя,
И крылья прикрыл со сноровкой умельца.
И влажные звуки на землю лились,
И пар восходил к небесам, а сквозь тучи,
Пронзая лилово-белесую высь,
Бежал по кустам лихорадочный лучик.
И стало светло, будто не было туч,
И душный озноб, заполнявший пространство
Клубами тумана, тягуч и липуч,
Алмазами лёг на лесное убранство.
И липы дышали сырою землёй,
И тихо смеялись берёзы, осины,
И птичьего гама цветное стекло
Покой осветило, еловый, лосиный.
И я оглянулся: на каждом стволе,
На каждой коряге, сырой и замшелой,
И даже местами на мокрой земле
Опята глядели, нахально и смело.
Лесной одноногий забавный народ
Меня окружил, и до позднего часа
Сражался я с ним...
ах, какой же был год?..
Теперь и не вспомнить уж с первого раза!
Прикрой прошедшему глаза...
На куст серебряной сирени
Пролилась лунная слеза.
Как тяжко ночью дышит время!..
Прикрой же прошлому глаза.
Когда теплеет поздней ночью,
Декабрьской ночью, и в лесах
Тебя высматривают очи,
Закрой прошедшему глаза!
Хотя оно тебя любило,
Померкла чудо-бирюза,
И что мертво - совсем не мило,
Так и прикрой ему глаза!
Когда в кудрях весенних время
Качает счастья полюса,
Забыв былые все прозренья,
Закрой прошедшему глаза.
И пусть мелькает яркой искрой
Былого лета стрекоза –
Забудь о прошлом лете быстро,
Прикрой прошедшему глаза.
Оно по сердцу навью бродит,
Мертво, как снега полоса,
Но кажется теплее вроде...
А ты закрой ему глаза!
Хотя под сердцем сладко очень,
Так сладко, что терпеть нельзя –
Закрой, закрой былому очи,
И не гляди ему в глаза
Ты чуешь этот трупный запах
Струится к звёздам, в небеса:
Оно гниёт, как тлеет запад.
Прошу, прикрой ему глаза,
Чтоб не смотрело звёздной дрожью,
Вернув былые голоса,
Нагнись над ним, и осторожно
Прикрой алмазные глаза.
И пусть пред этим отразится
В них целый мир, твой детский мир,
Оно к тебе не возвратится –
Ни блеском грёз, ни пеньем лир!
Белое солнце. Рассыпчатый снег...
Белое солнце. Рассыпчатый снег.
Тающий лёд на земле.
Прошлое вижу как будто во сне,
В белой мерцающей мгле.
В белом сиянии прожитых дней
Замок забытой мечты,
Яркое детское небо над ней,
Светлая добрая ты...
О, голубеющих дней пастораль,
Слаще звучи, не стихай.
Слушает звуки притихший февраль,
Внемля волшебным стихам.
В них колыхается солнечный блик
На апельсинном снегу,
По небу тихо плывут корабли
В край под названьем «Могу».
Я возвращаю далёкой весне
Песню и солнечный день,
Белое солнце, рассыпчатый снег,
Счастья поблекшую тень.
Где то в иных временах, именах
Прошлое будет цвести.
Что же, являйся хотя бы во снах!
Тяжки земные пути!