Москва
земля, как и я, рвала на себе траву
длинная шея дороги, две фары навыкате...
я, как и ты, Москва, на трезвую не реву
пока чистый лист похмельем на площадь не выпадет
пока от меня отламывали по куску
пока целовали мне стены то пулей, то бампером
я, как и ты, Москва, по рельсам гнала тоску
искала бездомных своих и пьяных по тамбурам
зима, как и я, лечила зубным порошком
гнилые заборы на съеденных прошлым окраинах
я, как и ты, Москва, не помню всех своих школ
не помню учителей — и наверное, правильно...
я, как и ты, Москва, потеряла стыд —
кальвадос парижский из кранов лила вместо водки
ты тоже давай заглядывай под зонты
сверяя дождливые лица с солнцем на фотке
я, как и ты, Москва, из всех новомодных шляп
выбираю простые трущобные крыши на осень
я тоже в душе пару улочек старых нашла
куда никакое метро мою боль не приносит
ветра , как и я, листали страницы гардин
искали псалом, или просто знакомый узор на обоях...
я, как и ты, Москва, давно без кремля в груди
а потому когда сносят дома — я не чувствую боли...
ночь, как и я, боялась спать в темноте
над кроватью ночник оставляла гореть лунным ломтиком
я, как и ты, Москва, всегда прогоняла не тех
и запускала за океан бумажные самолетики...
РЕБЕНКУ
так как ты, даже город моторами не агукал...
я постелю тебе зиму: в белую крапинку бязь,
спрячу от жизни: огромных и глупых кукол,
наивный и крошечный карабас
я смотаю всё небо в синий клубок обратно,
свяжу другое, под ним ты найдешь себе кров
не будет в левом окне пульсировать солнце марта
и у листьев в прожилках течь кровь...
я найду тебе небо попроще, декабрьское, пустое,
чтобы ползать не страшно в осколках звезд
так как ты, даже парк, завернутый в ветер, не стонет,
я постелю тебе осень: байковый теплый овёс.
сожму квартиру до люльки - пойду на принцип,
пойду по рельсам, пойду до конца, по луне...
большая тоска не годится для маленьких принцев
я постелю тебе лето: космос в ромашках планет...
***
Ангел, ну ангел, мне хочется маленькой девочкой к Господу нА руки -
Погладить по сношенной робе, подёргать за бороду...
Очень из тела мне хочется выбраться - хоть на денёк - из старого,
Или хотя бы - из города.
Ангел, ну ангел, мне хочется к Папе... Давай, что ли, съездим?
Не говори - электрички не возят до рая - из рая...
Хочется мухой слетать в паутину созвездий,
Или к подруге - в Израиль...
Ангел, ну ангел, а ходят у вас по Арбату с гитарами?
Как там Москва Поднебесная? В звездах рубиновых?
Как же мне хочется маленькой девочкой к Господу нА руки,
Или хотя бы - к любимому.
Осенние
1. я говорю тебе
на пожелтевшей рябиньей коже
гроздей трепещут сердца.
я говорю тебе: спать негоже —
на огороде верхнем
тучи пора срезать.
будешь прекрасной голубкой-Венеркой
злого Урана-отца.
ночью такой он дождливый и черный,
с месяцем под паранджой.
я говорю тебе: будь покорной,
впрочем, не верь мне, бесстрашных Земля сбережет —
станешь осенней Венерой, с рябиновой детской душой...
2. на луне
чем же белье на балкончике хуже туманов в лесах?
кто говорит, что покончено с небом в простых сердцах...
вешай простынку белую утреннего полотна —
я вот всегда так делала, пока был мой дом — луна.
в пододеяльник-домик через окошко вдень
теплую ночь, вечер темный или воздушный день.
наволочку из тучи
отстирывай тут же
от солнечной едкой слюны.
всегда я старалась как лучше,
каждый лелеяла лучик,
пока не упала с луны.
3...
Мама-Лето и папа-Юпитер, ну хватит —
Где столько взять мне в груди рябин?
Ветер ветки от листьев все вытер, предатель...
Я на крыше найду обязательно — рассветный рубин...
Улица
Пей, моя девочка, пей моя милая,
Это плохое вино.
(с) Александр Вертинский
кто-то развеется, кто-то обуглится, новых домов нарожает улица, рассуёт своих новых жильцов по сейфам, по однокомнатному цветку всем эльфам! будешь опять замораживать стройки? ну? я вот возьму и в снег тебя заверну... будешь бегать еще, проклятая, на аборты? гениев посылать на офисную работу?
смотри, это твои повылазили из иномарок кроты, повыскакивали вместо лиц и запрыгали по тротуарам- рты, это они от америки до москвы, от парижа до лондона всех тузов козырных поскупали колодами, это они взвинтили цены на братство и овощи. девочка, девочка, спи, ростом с дюйм вдовочка...
...девочка, девочка, спи, пусть тебе снятся кошмары - то ты морская ведьма, то царица тамара - лучше чем бестолковой алисой в реальность к обряженным кроликам провалиться... не знаю как ты, а я считаю – неправильно, что каждый здесь должен убить по авелю, родить банальность, построиться в очередь...жаль, что никто не мечтает о дочери. девочка, девочка, спи, пусть тебе снятся кошмары – у царицы агари в служанках сарра, катается солнце пыльное, служит, как может, лужам. будешь опять замораживать стройки, ну же???
ветер качается на качелях, пожуй, малыш, листопада печенье, если ты так упорно отказываешься от каш – с неба на землю, туда и обратно - кач-кач... туда и обратно, а лучше отсюда и даже оттуда, маленький мой, бойся жарких проспектов- не тундры- там где сиянье, каким бы ни было северным, всё-таки с небом, тоской и оленями...
кто-то зацепится, кто-то сдунется, снова накрасится осенью улица, рассуёт алкашей по ящикам за магазинами. (девочка, девочка, спи, ты сильная) будет опять замораживать пятиэтажки...может быть, скушаешь хоть одну ложечку кашки?... хотя бы немножко раннего утра, настоянного на темноте, маленький мой, тебе ли до наших дневных страстей... где я буду злее, затасканнее и слабее, чем у твоей бессовестной колыбели, которая не усыпляет, а только смеется, качая. (девочка, девочка, спи, не надо тебе никакого чая)
кто-то поссорится, кто-то не сунется, а ты, как я вижу, всё та же, улица, так же меняешь сугробы как памперсы, так же от нас норовишь избавиться. будут тебе и цены, и сникерс, и тучи "без сахара", будет суп из любви со страхами, будут тебе лесные ванны с лепестками березы, будет тебе и пиво и оззи осборн...я вот возьму и в крюк тебя лабиринтный согну. будешь теперь размораживать стройки. ну? я тебе обещаю новый ночной клубешник, и дыма, и каблуков...звезд и даже со стразами облаков! я обещаю вернуть тебе все колёса и руки твои– без спиц... (девочка, девочка, я умоляю, спи...)
***
воздух здесь такой кромешный, отломай звезду от неба,
ночь плывет рекой...угар бы мне помог – загнемся, что ль?...
страшно жить, и уж конечно, я боюсь смертельно снега –
кто-то сверху чистит карпа, засыпая чешуёй.
что о вечности шушукать – только булькнет, тучи вспенит,
лист кленовый лапкой утки загребет вверху – раз-раз...
переход подземный – щукой скалит битые ступени
у нее в ночном желудке догнивает бомж-карась...
и трамвай крадется сомом – двухвагонный меланхолик,
а к стеклу его девчонка льнет зареванной щекой...
ничего не сможешь словом ты в воде – ни бить, ни холить,
птица с выцветшей иконки не сорвет с небес щеколд...
правда, был один билетик – в океанное далёко,
смятый, вымокший, пробитый, что там, помнишь? краб? коралл? –
на медузовом балете юбки белые, а окунь
наш не хуже, чем их «битлз» на волне морской играл...
***
воздух здесь такой тяжелый...не покормишь счастьем белок...
утро всё в туманной слизи... лес простужен... выше, да? –
целым миром, этажом ли? только здесь – еще не берег,
только нас с тобой не сблизит ветра черная вода.
посмотри наверх, где голубь, там уже почти поверхность,
мы в москве – огромной ванне – засорился дымом сток –
в ней лежит ноябрь голый, режет солнечные вены...
дом снесли, а был диван ли – там где голубь – стул ли, стол?
воздух здесь такой тревожный, не покормишь смехом кошек,
вечер весь в фонарной сыпи...лес погиб... и ветер слит...
мертвый дом – услышать можно – там, где месяцем рай скошен –
форточкой гремит: «спасибо – что меня перенесли»
***
река стоит, засыпанная дорожкою кокаиновой,--
ветер судорожно вдыхает снег...
зима, а ты никогда бы до ада меня не докинула,
льдом как дверью закрыто твоё «на дне»:
ей же – ворчи, старуха – выдали не по мУкам, не по заслугам
двухкомнатный, с обоями яблочными, эдем...
вьюга-паук ищет путника- муху, бухого, нищего, рыщет по лугу,
ищет с кем выжрать неба, или
опохмелиться где...
ангел воскурит холод, ангел не курит Парламент,
ангел сваляет саньку, с голубЯми сыграет в бридж:
вот тебе, детка, водка, вот тебе Чак Паланик,
завтра со мной о своем бесславии поговоришь.
ночь, моя тетка, в окно тебе ткнется моськой своей конопатой,
читай, не думай, не думай о смерти – пей.
а я подгребу, почти такой же как ты,
обескрыленный и лохматый,
ищущий, к чему бы придраться в своей судьбе:
зашто к такой я приставлен, зашто, это, Боже, поверь, неудачная шутка,
ей мало, всегда ей мало, а у других не пишут и не смолят!..
а я скажу ему: знаю, когда - это тайна, но пусть мне будет не жутко,
не больно, нескоро, по-быстрому, да, и главное – несмотря.
а я скажу ему: брось, я замажу, я всё замажу весной акриловой,
я буду паинькой, глупенькой, восторженным чучелом...ибо нех!..
река стоит... засыпанная дорожкою кокаиновой,
ветер судорожно вдыхает снег...
***
Когда я умру, моему кораблю берега разворачивай шире, от тугого ручья откажись,
Перед морем замру - оживать не люблю - но за нас всё решили – про вечную жизнь...
По волнам не люблю – не неси на руках, не иди же за мной, я ныряю - без жабр.
Теперь кораблю велики берега, как земной мал бездушный шар,
Жмет мне очень весна – предрасстрельная роба - грубый ситец упрямых снегов,
Кто меня опознал по бледности - аборигена гроба, просите, и правды пришлю из него.
Моему воробью горизонт разворачивай шире... что же солнце валяется на отшибе...
Разворачивай бурю лодке, и поле – коню!
Когда я люблю, я дождя не боюсь, но навылет не выйдет, я все пули твои в себе сохраню...
Когда я уйду, держи меня крепче, не может быть речи, что я насовсем,
Побуду в аду, перепью горькой речки, и снова проснусь в росе.
Напудрю туманом утро синюшное, накрашу крыш брови - птицами - не спеша,
И покачусь – беспредельная и ненужная – искать себе ровню, как тот простодушный шар...