ЖИЗНЬ
Припадая на бок,
Волоча кровоточащую лапу,
Бежит и бежит
Раненая лиса
По берегу озера,
Опустив морду,
Роняя загустевшую слюну,
Смешанную с кровью,
В чистую синюю волну.
А за ней
Бесконечной синевой расстилается
Огромное озеро,
Озаренное первыми лучами
Рассвета.
КАК УМИРАЕТ ЛЮБОВЬ
Это начинается незаметно:
Просто глаза становятся чуть тусклее,
Улыбка – чуть грустнее,
Морщинки в уголках губ – чуть-чуть глубже.
Затем в глубине души
Начинается засуха,
И почва,
На которой произрастали нежные слова,
Начинает изнемогать от жары.
Потом –
На опустевшее пространство сердца
Обрушивается пыльный ветер,
От него начинаются
Рези в глазах и в совести,
Перехватывает дыхание.
И, наконец, мертвый, белый и легкий иней
Опускается на опустевший ландшафт
Миновавшего счастья...
Но и от засохших деревьев любви,
Когда-то даривших плоды
Первым влюбленным
(ибо каждая любовь –
Первая на земле),
Еще долго продолжает исходить
Тонкий, пьянящий,
Немного терпкий
И вызывающий странную сладкую боль
Аромат.
СЕРДЦЕ ЯБЛОНИ
Я –
Яблоня в старом саду,
Плоды приносящая.
Моё сердце не таится в груди,
А висит на ветке
Спелым яблоком...
Скоро
Его сорвет женщина
И скажет:
«Попробуй яблоко, Адам!»
И они разделят мою душу на дольки,
Бросят огрызки к ногам...
Потом – люди уйдут.
Навсегда.
А я буду всю жизнь стоять одна,
Чтобы потом Кто–то,
Подойдя ко мне в тиши,
Постоял и прослезился,
Сжав старыми пальцами
Засохшие листья мои...
ИНТРОДУКЦИЯ К ЖИЗНИ
Они растут, города в моей голове. Они растут,
Поднимаются к небу, воздвигают
Все новые этажи; длинные автострады
Мчатся по моим мозговым извилинам, и жители городов –
Слова, образы, мысли, чувства,
Желания –
Передвигаются по ним.
Города растут. Города стремительно
Заполняют пространство моей памяти, которое
Расширяется с каждым мигом; города
Превращаются в скопления, мегаполисы, агломерации,
Колоссальные обиталища мыслей и чувств, мне жизнью
Дарованных. Они растут, меня перерастая,
Они растут с каждым мигом,
Города в моей
Голове,
Именуемые –
Стихами.
ПИСЬМО К АНТИПОДУ
Ты живешь на обратной стороне земли,
Мой двойник. Ты работаешь где-то
В банке, по вечерам посещаешь
Рестораны, раз в неделю
Ходишь в бордель. Ни одной мысли
О поэзии, искусстве, судьбах мира
И прочей метафизической дребедени не приходит
В твою проветренную просвещением голову.
Тебе невдомек, что где-то
В сибирском городе живет твое
Полное подобие – человек такого же
Роста, с такой же улыбкой и таким же
Близоруким прищуром карих
Глаз, заведующий
Библиотекой и черкающий по ночам
Строки о смысле жизни,
Истории, времени, пространстве и прочей
Метафизической дребедени – в том числе и о тебе,
Двойник мой неизвестный.
Лишь иногда, когда коктейль
С лаймом и алкоголем, настоянным на
Мечтах о несбывшемся,
Ударит тебе в голову,
Тебе мерещится ни разу не увиденный
Снегопад, Соборная площадь, желтки
Православных куполов, нищие старухи
В пестрых платочках десятилетней давности
И твой двойник, спешащий в библиотеку
Под снегопадом, держа в руке сумку
С потрепанными книгами.
И в этот момент тебе в голову
Приходят странные вопросы:
Кто он? Кто я? Кто мы,
На разных концах земли проживающие,
О разном думающие, о разном
Заботящиеся, и почему мы все,
Все – одной крови,
И почему и мне, и этому
Чудаку, привидевшемуся мне, дано
Странною волею судеб
В один и тот же день
Умереть?
ОМСК. СОБОРНАЯ ПЛОЩАДЬ
1
Соборная площадь. Плоскость,
Оставшаяся от многомерного пространства
Истории. Поверхность,
На которой, как в микрокосме,
Собирается все сотворенное. Площадь,
Равная произведению широты русской души на глубину
Совести за вычетом высоты веры –
Это измерение еще существует,
Но ему отказано современным обществом в
Легитимности. Бог не избирается народом,
А сам избирает народы по воле своей –
Следовательно, он не соответствует безупречно четким канонам
Народовластия. И вера,
Как третье измерение души, которое не поддается
Измерению, вычеркнуто современными
Схоластами из системы
Координат.
2
Хотя не имеет смысла, собор еще растет.
Он растет в памяти нашей, он пускает корни
В землю, в историю, в Россию,
Подобно дереву, из неба в землю врастающему.
Корневая система кафедрального собора распространяется
По всей сибирской земле, пересекаясь
С корнями других церквей,
Костелов, кирх, синагог, мечетей,
Взаимно переплетаясь и обмениваясь
Животворящими соками: вот – сверхсоциальная сеть,
Вопреки человеческому разуму
Объединяющая человечество.
И корни переплетаются прочнее,
Чтобы стволы, их соками питающиеся,
Стояли прочно, каждый на своем месте,
Свою землю листвой осеняя
И с почвы своей не трогаясь.
3.
На площади перед Успенским собором успешно проходит
Собор свей твари: парни в джинсах
Потягивают пиво, жмурясь и поглядывая
На купола, в небесах золотящиеся;
Из подземного перехода доносятся
Завывающие звуки попсы;
Дети играют около
Уличных туалетов, возвышающихся между
Областным собором
И областным правительством.
А нищие – просят милостыню,
Глядя не на людей, мимо проходящих,
А на соборное здание.
Солнце палит нещадно.
Воздух дрожит и переливается.
Камни молчат раскаленные.
А собор куполом своим,
Как грудью – мать кормящая,
Питает солнце,
Дабы ярче сверкало оно
Над площадью Соборной,
Над городом,
Над тысяча первым по счету Римом
(ибо каждый город – сам себе Рим),
Над собором всей твари,
Над собором
Несобранности нашей.
ОМСК. РЕЧНОЙ ВОКЗАЛ
1
Иртышский речной вокзал,
За три тысячи километров от моря
Находящийся. Камнем мощеная площадь
С каменной сферой, таящей в себе
Солнце. Крест искусственной мачты,
Которой никогда не дано
Увидеть море, - только
Небо.
Морской вокзал
На границе с небом.
2
Камни, камни. Здесь постигается равновесие камня
И воздуха. Взаимное перетечение неба
И воды. Связь всего
Со всем.
Здесь человек открыт небу
И отправляет мысли свои, хлебу подобно,
По водам времени, дабы по прошествии дней многих
Опять обрести их – и по ним
Узнать себя.
Центральная точка системы координат
Неба и земли. Точка
Самопроникновения,
Самопознания,
Самоузнавания человека
И неба.
3
Рябь и гранит – две стихии
Прибрежного, пограничного
Мира. При первом взгляде
Может показаться, что гранит
Долговечнее мелкой ряби,
Чей век – мгновение. Но с течением времени
Становится ясно, что гранит –
Это то, что воздвигается и разрушается,
А рябь – нерукотворна, вечна,
И неподвластна воле ничьей,
И города разрушатся, а болотистая равнина
И пересекающие равнину реки –
Останутся.
И вечно будет трепетать рябь на поверхности
Реки, называемой –
Омью,
Временем,
Памятью...
Бессмертно будь, преходящее!
ИСТОРИЯ – ЭТО ИЗДАТЕЛЬСТВО
Гора книг, написанных и ненаписанных,
Звездных и человеческих,
В мозгу громоздится,
И прочитать ее всю
Должен редактор,
Верный
Ей.
Растет ли гора, из слов сотворенная,
Тает ли, в сгусток света
Превращаясь быстро–
Я прочесть ее всю
Должен. Ибо в этом
Жизнь моя
Таится.
Горы растут, города поднимаются
По склонам их. Музеи и храмы
Кормят мир одним хлебом
Вдохновения. И важнее
Музеев всех собрание
Мыслей человеческих,
Произнесенных
И скрытых,
Которые
Читаю
Я.
Сложна работа моя– корректировать
Будущее, в мозгу громоздящееся
Горой рукописей, в журнал
Отданных. Выбирать
Варианты времени,
Править рифмы
Чувств моих
И чужих.
Когда гора будет разобрана, мне
Предстоит испытание новое:
Наблюдать, как минуты,
Мной подписанные
В печать, в жизнь,
Тают, становясь
Сгустком
Света.
И новая дорога моя – вслед за мыслями,
В воздух человеческий обращенными,
Становиться незримой
Атмосферой,
Состоящей
Из вздохов
Горьких.
Гора громоздится в моем мозгу. Я разбираю
Ее по камешку, по кирпичику, по крохам,
Редактируя периодическое издание,
Временем именуемое. И пусть
Жестока правда его
И неутешительна –
Я должен быть верен
Ей,
Я, поэт,
Я, редактор времени.