***
Вспоминается мне эта давняя боль временами:
Безметельная даль всю надежду мою замела.
В полудрёме своей, пробираясь меж явью и снами,
Я звала лишь тебя, и дозваться не в силах была.
Ночь стелила постель, запирая дубовые двери...
Утешая мечту, говорила мне шёпотом мать,
Что воздастся любому на суетном свете по вере,
А не сбудется что - надо просто чуть-чуть подождать,
Обратиться с мольбой, если сердце болеет, к Мадонне...
Коли порознь мы, виновата во всём не среда.
И иду я за Ним и не в первом пускай эшелоне,
Но, однажды прибыв, не уеду потом никогда.
Дни водою текут, и огнём выжигаются судьбы,
Ведь чужая душа как разведка на минных полях.
Нам, скрестившимся так, отпроситься у мира да в путь бы -
Мы откупимся тем, раз таких не венчают в церквях.
Не вступая в дома, ничьего не касаясь порога,
Бесприютно идём (ведь кому же сдались от сохи?),
И осядем с тобой между бухт Африканского Рога,
Где на ружья поэт променял свои в_прошлом_стихи.
Ты падёшь там от ран неразумно-бесцельной отваги,
Но тебя отмолю наговорам преступным назло -
И теперь ты стоишь от былого в единственном шаге
И не знаешь еще, что былое мне стало мало.
Воздалось до краёв всё, что только в моей было вере...!
Догорает закат, зореванье сложив на потом.
Вечер стелет постель, запирая дубовые двери,
И закрыто окно в обретенный дорогами дом.
Я тебя дождалась и святыми зову именами
Тех, кто тешил печаль вечерами в потёмках угла,
Где когда-то давно в полудрёме меж явью и снами
Я звала лишь тебя и дозваться никак не могла...
***
В черной глуби начал,
Где воет Ветер-Злость,
Муку мою венчал
Мой стародавний гость.
В мире идей фантом,
В мире людей простак.
Мой святоверный друг,
Мой благоносный враг,
Честь и бесчестье враз,
Шепот подземных вод:
В топь светочерных глаз
Лезу я снова вброд.
В чем бытия ядро -
Ты за меня реши,
Если всё их добро
Меньше твоей души,
Если горит хрусталь
В чутких словах твоих,
Если твоя печаль
Мой нарождает стих...
Ветер площадный лих,
Красная немь огней -
Мне раствориться в них
Будет всего ценней,
Чтобы весь мир молчал,
Хоть бы дотла сгорю,
Чтобы никто не знал,
Как я тебя люблю,
Чтоб замела других
Желтая пыль былья.
Вечный ты мой Жених!
Вечно твоя, твоя!....
***
Мы молоды были; в шифоновых тогах
Осенние грёзы, желтея, редели,
И споры вставали на наших дорогах
Дождливой стеною на каждой неделе,
Давали просторы таким упоеньям,
Что юные скрипки ночами рыдали,
И мы, изменяя легко настроеньям,
Сверкали глазами в тревожные дали,
Гадали на счастье, коль свечи оплыли,
И думали вместе состариться рано,
Но вёсны, что чаять мы, к счастью, забыли,
Пришли, затянувшись звенящим сопрано.
Черёмушным цветом сошло откровенье:
Ты - больше чем Встреча, и Время в подругах,
И больше не надо терять вдохновенье
В компаниях шумных, на скучных досугах,
Не нужно томиться и, тлея в тревоге,
Вздыхать об отпущенном вовремя Давнем
И между родными, крещенными в Боге
Выстраивать стены дождём или камнем,
Быть тем, кто так дорог, знакомой случайной
И мчаться за ними в безумной погоне...
Сбылось то, что было лишь мыслию тайной,
Полоскою лунной в плацкартном вагоне.
Сгорит эта память былья-бездорожья
Смущенной свечою у белой постели,
И целая вечность пройдет у подножья
Так тихо и просто, как мы и хотели...
***
Ты позволь мне тихонько о счастии спеть,
Как поют лишь на хорах прихода...
Кто попался к блаженству в певучую сеть,
Тем уже не бывает исхода...
Кончен твой оборот, вот и финишный путь -
Заходи, я тебе буду рада.
Всё оставь позади, привези мне вдохнуть
Только вермутный привкус заката.
Есть особенный шарм в аромате гнилом
Корня дуба, фисташковой мяте...
Не такую любил ли безумный Гийом,
Что писал о святой Адорате?
Не такой ли просвет тебе в душу рябил
Меж расселин рассеянно-строгих,
И пока ты в дорогах кого-то любил,
Я любила сама, но немногих.
В них и нету пускай ни изнеженных поз,
Ни червонного звона потери...
Знаешь, сам это ты уж давно перерос,
Если нет - я тебе не поверю.
Волос твой прежде был воронёная тушь,
А теперь у корней серебрится...
Так недавно, казалось, в разгарище стуж
Ты явился как синяя птица...
Что осталось мне с памяти преданных встреч?
Только сон застарелый и пыльный,
Что с большой высоты однолезвийный меч
Ты бросаешь, чтоб стала я сильной,
Чтобы в сердце из золота гнулась струна,
Не латунью же лились минуты...
И напрасно ж мы в край Золотого Руна
Позабыли лихие маршруты,
Отклонились от верного курса левей,
Побоялись: накроет лавина...
Поздно стало понятно, что ты не Орфей
И сама я навряд ли Эрина,
Что досталась нам карта козы?рных мастей,
Но играть не хочу до упада,
Ведь спокойное счастье без жгучих страстей -
Всё, что женскому сердцу и надо...
***
От света трещит восковая строка
И немо скорбит о тревогах.
Поверь, что мне память твоя дорога
На всяких путях и дорогах.
Ведь помнишь: склонившись к моей голове,
Ты гладил неубранный локон,
И билась, как сердце, в прямом рукаве
Тесёмка душевных волокон?..
Я слушала долго: ты больно дышал
Под весом застывшего мига,
И словно утопла в отверстую гладь
Лазорева цвета индиго,
Задаром пропала в ванильных полях,
Пыльцою пылящихся: «Ты ли?!» -
Закрой же мне щели в сердечных дверях
Батистом раскрывшихся лилий,
Затеплись лампадкой домовых икон
В отцовском дому обветшалом
И впредь не покинь опадающих крон
Увядшим листом шестипалым.
Жизнь ходит по странно-похожим кругам,
Болят от усталости ноги.
Но веришь ли, память твою не предам,
Какие б ни звали дороги...
***
Помню: ранняя тьма нахваталась заутренних песен,
Чёрным выдался путь, и зима опустилась седа...
Я дивилась тебе, словно был бы ты так же чудесен,
Как живой лепесток на сугробах и плитах из льда.
Ты был родственно-схож с расцветавшим зарею востоком,
Так же нежно стыдлив и отечески ласков со мной,
Что цветочный нектар подавал мне с березовым соком
И бутонный листок и в ночи раскрывал под луной.
Ты, в ложбине души застывая расталой водою,
Вымывал пустоту, что осталась мне с прошлой зимы,
И меня окружал тополиной пуховой грядою,
Взяв у отмерших лет прежней жизни немного взаймы,
И усталость мою оживляя расцвеченной прозой,
Мои сны собирал как по капле босого дождя -
Вот настоянный чан закипается мыльною грёзой,
На весь храмовый мир ароматом шиповным каждя.
Окрести наперед, окропи же соцветьем сирени -
Может, рано уйду, не дождавшись последующих зим,
Не на свет, а туда, где лиловые носятся тени,
Отражая твой лик и молочное небо над ним.
Горы /Сабахаттин Али, перевод с турецкого языка/
Подобна горе голова,
Где ветер меж снежных седин
Играет, - и степь далека
От родины горных вершин.
В ловушку манят города,
Где чувствам положен запрет,
И тянет сбежать навсегда
В мой горный, безоблачный свет.
Но тяжесть сердечных камней
Застыла - и веет покой
От песенных птиц-ворожей
И зова их в горы, домой!
Невесте подайте руку,
Любовь подарите ветрам,
Чтоб завтра по первому звуку
Они меня мчали к горам!...
Коль имя мое и слова
Осядут в преданьях людей,
То пусть не забудет молва
О родине горной моей...