Безымянные могилы
Прольются майские дожди,
Трава взметнется...
В земле солдаты и вожди
Под черным солнцем.
Здесь нет имен - и без погон,
Без звезд и лычек
Залег в окопах батальон
Седых мальчишек.
В рубахах белых, босиком -
Путь был не близок,
И прохоря стоят рядком
Им обелиском.
И только красная звезда -
Сестра солдата -
Лучом своим всегда, всегда
На запад.
Богомолки на Соловках
Губы ниткой суровой,
Забралом плат до бровей,
Их страстное русское Слово
Бьется в броню алтарей.
На темных иконных дощечках
Расстрельно сквозит киноварь.
Взметнется душа человечья -
И опадает, как гарь.
И только молитва клубится
Пылью вчерашних дорог,
Где коврик из старого ситца
Им под ноги выстлал Бог.
Что-то жизнелюбивое
Надену шляпу из фетра и пыльный встряхну макинтош,
Свой зонт распущу над толпою, как хриплое верхнее «до».
Конечно, не Фрэнк Синатра и не Кобзон, но все ж
По клавишам улиц таганских тот еще верный ходок,
С Гончарной вниз на Солянку и сразу в Иллюзион,
Ночное кино здесь крутят и, кажется, про любовь –
Она как всегда куртизанка, а он иностранный шпион,
Но между ними искрится, что-то искрится вновь,
Как искры на штанге трамвая маршрута нашего «А»,
Когда по дуге он врезается в узкую колею,
Кровав он и в брызгах тока, совсем как женщина-вамп,
Но я на его остановке все же тебя дождусь.
Купание в Днестре с русалкой
пальцами от ореха зелеными
она нежно меня гладит
под деревьями с гривами-кронами
мои джинсы сомнут ей платье
мотоцикл мой возьмет мальчишечка
побежит рядом с ним собака
по пути или как там пишется
на обложках книг Керуака
мы утонем в Днестре заблудимся
в шелковистых лилейных дубравах
так задумано так и сбудется
ничего иного не надо
города и уставшие царствия
превратятся в туман и росы
до тех пор в русалочьем царстве я
заплетать буду ей косы
На даче
Моим ушедшим друзьям молдавским киношникам – Игорю, Виктору, Валерию
Поговорим о жизни за грибками
Под водочку и соловьиный говор,
Пока за окнами деревья входят в сговор,
Меж рюмок млечно серебрится штопор
И позабыт на полке Мураками.
Мы ведали – у жизни нет пределов,
И от куста, что ягодой томится,
Дорога эта вечно будет длиться,
И ангелов припудренные лица
Узрит в конце пути лишь самый смелый.
Но от куста за край его ворсинок
На листьях, что дождем слегка омыты,
Не отходили мы, и были пьяны, сыты,
И женщины стучали в бубна сито,
Процеживая звезды до пылинок.
Каков итог? Столешницы круженье,
И водка с хлебом на граненых стопках,
И ваши фотографии на полках
Бликуют, света наводя уколы
В зрачки пчелы, зависшей над вареньем.
Недолгое свидание
Золото ресниц пригасишь тушью, укротишь свой взор.
Амазонка, а теперь пастушка -
Вот и приговор.
Все же вьется непокорный локон облачком хмельным.
И в глазах, слезами полных, от былого дым.
Вот ты и в толпе, по описанью - шляпка и пальто.
Я руки твоей слегка касаюсь – все не то, не то!
Ждем, когда по расписанью кончится метро.
А под утро дымный кофе, вызовы такси,
Увяданье на работе, приступы тоски.
Знак ненужной заморочки и мужских побед,
Кровоточит на сорочке от помады след.
Одесский мальчик
Лета кружевной воланчик
Над строками волн,
Милый мальчик, смуглый мальчик
"Дум высоких полн".
Профиль пушкинский отточен
Ямбами бровей
И от уст, как пух всклокочен,
Отлетел хорей.
Мыслям вольно так и буйно
В брызгах синих рифм -
Как сорвал с еврейки юной
Пышногрудый лиф,
Как держал пред Богом свечку,
Если Бог устал,
Пока дух от Черной речки
Не задул уста.
Плацкарт до Череповца
Будут сниться на полке мне райские кущи
И покладистый зад проводницы,
Лишь бы сахару в чай положили погуще
И меня не будили до самой границы
Двух миров,
Где кованный черно череп монгола
Озирал в изумленье бармицу русских закатов
И лебяжья шея России свивалась от боли,
Но смотрела упрямо на запад.
Что Орда нам!
Мы сами ордынцы
С кипящей в глазницах медью отмщенья -
Ангельский лик,
Под шеломом тугая косица,
Тела свиты как лук,
Сердца без прощенья!
Под топот копыт
И adagio боли,
Под скрежет зубовный хладных костелов
Мы развернем крыла русской воли
И кровью впечатаем новое слово.
Там, на границе старого мира,
Где дотлевает малинник, полынь да чабрец,
Волной океанской, стальной и сирый,
Вздыбится Новый Череповец.
Ты пишешь жарко, невпопад...
Ты пишешь жарко, невпопад,
В предутренней истоме.
Биенье строк, букв водопад -
Вот твой привет из дома,
Где колыханье сонных штор
Приносит вдруг прохладу,
Где облаком стекает с гор
Сирень из сада.
Здесь, на заснеженных полях,
В снах незнакомых,
Вдруг заискрится полынья,
Когда придет мне от тебя
Письмо из дома.