***
Открой мне мысли на восход,
Где их хмельная побежалость
Волною, перейдя на взлёт,
Оплавит по земле усталость.
А в расслоённых облаках,
Молочной влагой утолившись,
Подёрнет искорки в глазах,
Разлуку не перехитривших.
Тогда и звезды, отразив
В оконных бликах высоту,
Мигнут, толкнув на рецидив
Аортных ритмов маету…
***
Живу в захваченной стране,
Как беглый раб,
В извечной лжи и беготне
От алчных лап,
Под дряхлой глупою луной
Сам старый лгун,
Плетусь бетонною тайгой,
Упившись дум,
И пусть шумят кругом бои
Деньжищ с баблом,
С зеленым змием мы свои
Венки плетём…
***
По мокрой ряби грязных луж,
Луну качая в такт печально,
Сквозняк, предвестник белых стуж,
Проникший в город нелегально,
Украсть пытался клёна лист,
Дрожащий нервно за стеклом,
Грустил, танцуя мокрый твист,
И выл по трубам о своём,
От одиночества скуля с дождём
Щеночком глупым-сентябрём...
О бедном поэте
В. Плющикову
***
Первородный выискивал слог,
И уняв трепет мыслей, желаний,
Отползал от порожних блужданий
По тоске недописанных строк.
Мялся свет жёлтоокий в глуши,
Расконьяченной долькой рассвета,
А он впаивал в рифмы сонета
Раскалённые струны души.
Дожигала безлюдием ночь,
Был исписан листочек сомнений,
Где в предчувствиях скомканных прочь
Плавал волнами несовпадений,
По дорогам, порой, где невмочь
Хоть и жил ради этих мгновений...
А обиды я все замолю...
На пригорочке павой белою,
Пока листья в тревоге своей
Бахромою дрожащей несмелою
Облетают под крик журавлей
На заре меня встреть, возвращаюсь я
Из далёких загулов души
От ошибок, укусов отчаянья,
С перекрестков заморской глуши.
На пригорочке у берёзоньки
В платье русском с платком на плечах,
Где сирени кусточки низёхоньки
Укрывали меня с тобой в снах,
Встреть меня на заре, моя милая,
Как солдата с далёкой войны
Обезумевшего от насилия
И всесилия знаков иных.
Распахни мне объятия нежные,
И прости мне гордыню мою,
Вспомним радости дни наши прежние,
А обиды я все замолю…
Огибая лужи...
По осени, по осени
Деревья листья сбросили
И серые, печальные
Рыдают облака,
А ветры осьмибальные,
Нахальные, авральные,
Помахивая пропуском
Кленового листка,
Над крышами проносятся,
В окошки пьяно просятся,
К утру стихая, прячутся
Под золото в лесах,
Где на листве валяются,
Вистуют, надираются,
Под вечер возвращаются
По-трое – впопыхах.
А город мой за стёклами,
Ночь освещая окнами,
Под фонарями блёклыми
Пытается заснуть,
Где огибая лужи,
На запоздалый ужин
Несильно, но простужен,
Я продолжаю путь.
К тебе, к родной, средь осени,
Деревья, где разбросили
Листву и плачут каплями
Слезами облака…
Старик
Здесь нет ничего, кроме тлена и пыли:
Уснувшие страсти притихли на полках.
Властителям пламенно одами льстили,
Но можно ль задобрить блудливого волка?
Всяк хищника тянет на злато и похоть
И кровь в наслажденье ему и фанфары,
Где свите положено чмокать да охать
Под скрип гренадеров и всхлипы гитары…
Я библиотекарь, усталый разведчик,
Ворчу, протираю, читаю лгунишек,
Заведую ямой шифонных словечек,
Спрессованных в гранулы грамотных книжек,
Где хроники все - усеченные мифы,
Творилось ли то, что вбивали нам в темя?
Но вновь расчехляют "упрямые" грифы,
Нам в криках являя ушедшее племя.
Поэты, поэты – вы странники жизни,
По ней проплывая, сгорали как щепки,
Собой освещая дорогу Отчизне
Таща её к свету как глупую репку.
А впрочем, о чём я? пора мне откушать,
Запоры закрыты, том чтения Избран,
Я ныне Рубцова желаю дослушать
Душа отзывается мыслям, как сИстра
"Здесь нет ничего кроме тлена и пыли"
И страсти, утихнув на полках, застыли...
Систра (лат. sistrum) ― музыкальный инструмент из категории ударных (род кастаньет),
древнеегипетская храмовая погремушка применяемая в ритуальных целях.
Нет на небе рая
Nel mezzo del cammin di nostra vita
mi ritrovai per una selva oscura
che la diritta via era smarrita.
Dante Alighieri
В земной стезе зайдя за половину,
на греческом очнувшись, берегу,
я, подставляя иглам солнца спину,
грустил о том, чего уж не смогу.
Ушедших лет, растраченных в погоне
за ускользающей распутницей деньгой,
нет, не жалел, а токмо лишь в истоме
мечты кромсал седеющей тоской.
Волна лениво на песок взбегала,
Торони такелажился в сезон,
и добродушно-ушлый зазывала
манил отведать яств в кафе “Леон”.
Под звонкий смех любимого внучонка
и православным небом южной стороны,
я “Отче наш” бубнил себе негромко
за счастья дни, что были здесь даны.
Дышала зноем берега полоска,
где в “эпицентре” кризисных проблем
лишь тишь да гладь, да фоном отголоски
от разрушающихся связей и систем.
Я ж, новостей с Отчизны избегая,
сорвав вдоль моря свой велосипед,
вдруг кожей понял - нет на небе Рая
и после жизни ― жизни тоже нет...
PS: когда крича, летел в кювет
Музыкант
П.Сычу
"Andante favori" с печалью гобоя
в железо-бетонный свой плен
впустил незаметно, чтоб сдаться без боя,
под вечер метрополитен.
Шумами метались шаги в переходе,
стихийностями пантомим,
играл музыкант там под стать Дон Кихоту,
сражаясь с безличьем людским.
Он сдёргивал шоры с душ всех суетливых:
студентов,агентов, врачей,
чудесной гармонией трогал кичливых,
уставших за день москвичей
Окончив, понуро, с потёртым футляром
просил на питание муз
Бетховена слушать негоже задаром
будь ты хоть зулус, хоть индус.
Подайте артисту, поэту, пророку
молебен Творцу дослужить
подайте на хлеб, с ним на соль, на дорогу
и боль чтобы в ней заглушить.
Не стоит жалеть в том добра и участья,
природную рвать с ними нить
и будет вам счастье, всем будет пусть счастье!
Ведь жизнь раз даётся, чтоб - Жить.