* * *
Незаконченность мира, любви, перемен,
Неизбывность, но не обреченность.
Забываю, прощаю встающих с колен,
Злобу их обратив во влюблённость.
Облака из души воспаряют туда,
Где им плыть, небеса укрывая,
Где, рождаясь, надеждою манит звезда,
Обретая законченность рая...
* * *
На встречных лицах – тень загадки.
«Куда? Зачем? Откуда? Как?»
Посмотришь – вроде, всё в порядке.
Присмотришься – а всё не так...
Сквозь смех и слёзы – взгляд разлуки,
Тревожной карты разворот,
Где, словно взятый на поруки,
Уже не строй, ещё – народ...
* * *
А в детстве были витамины радости,
И это не казалось странным.
Не потому, что не хватало сладости,
Была вся радость в имени – «бананы».
Сегодня всюду – спелые и ранние,
Бананы в будний день, и в воскресение...
И, значит, правда, радость ожидания
Намного слаще счастья обретения...
* * *
Искать и находить слова,
И превращать их в эхо взгляда.
Наверное, любовь права,
Когда твердит – ей слов не надо.
Искать и находить ответ
На тот вопрос, что вечно рядом,
В котором скрыты «да» и «нет»,
И то, что не расскажешь взглядом...
* * *
От перекрёстка тревог и сомнений
До поворота надежд и желаний –
Ветер весенний и вечер осенний,
Замысел поздний и промысел ранний.
Листья листаю, прильнув запоздало
К строчкам судьбы, что от края до края,
Не разбирая, где много, где мало,
Ветер встречая и боль провожая...
* * *
Воспарил во сне, как наяву...
И проснулся. Дождь стучал по крыше
Неуверенно, как новую главу
Набирающий на клавишах Всевышний.
Облака заткали небосвод,
Но идёт набор главы полётов.
Род проходит и приходит род...
И парит в мечтах всё время кто-то.
* * *
Непредсказуемость мозаики судьбы,
Где каждый камешек – кровавый.
Где от бесславия до славы –
Пространство боли и надежд, любви, борьбы...
Пейзаж, в котором каждое дыханье дня
Рисует правду и неправду.
И где лишь кровь – основа смальты,
Скрепляющей судьбу, и правду, и меня.
* * *
У дружбы и любви на страже –
Отсутствие корысти и причин.
Иначе – купля и продажа
Друзей, неверных женщин и мужчин.
Знакомо всем и повсеместно
Предательство, то громкое, как джаз,
То скрытое мотивом мести...
А вот меня спасали, и не раз
Друзья, нежданно, не картинно.
И ангел пел над заводской трубой...
А были и удары в спину,
И ангел плакал над моей судьбой.
* * *
Мы с тобой – в параллельных мирах.
Сквозь разорванность тени и света
Вижу, как догорает в кострах
Разделившее нас бабье лето.
Параллельного мира броня
От любви защитить не сумела.
И витает в мерцании дня
Тень огня, обжигая несмело.
* * *
Кленовых вертолётиков полёт,
Потом – паренье листьев под дождём.
И осень полушепотом поёт,
Как мы на разных улицах поём,
Встречаясь и прощаясь, находя
Забытый голос и случайный взгляд...
Под искрами кленового дождя,
Идя вперёд и падая назад.
* * *
Вне времени и вне пространства
Порою мыслей бег тревожный.
Сквозь безобидность и тиранство,
Сквозь всё, что каждый миг возможно,
Где жертва вновь стремится в сети,
Где поздний вдох и выдох ранний...
Где мы с тобой в неясном свете
Вне времени и расстояний.
* * *
Вращение велосипедных спиц
Кромсает воздуха сырое тело.
Прозрачность и невидимость границ
Дрожит в пространстве света, и несмело
Зовёт и заполняет непокой
Вращеньем спицы, как полётом птицы...
И пустота, волнуясь под рукой,
Собою растворяет тень границы.
* * *
Телеэкранность автобусных окон.
Мир за стеклом, говорящие лица...
Вечер развёрнут сверкающим боком,
Время блуждает, исходит и длится.
Время стоит на пустой остановке,
По мониторам сверяя движенье,
Листья срывая, как будто листовки,
В лицах встречая своё отраженье.
* * *
Восходить к абсолюту покоя
Сквозь тщету суетливого дня –
Лишь в мечтах представляю такое,
Отпуская, прощая, храня
На окраине памяти Слово,
Что взрывается Делом подчас...
Восхожу и прощаю Вас снова.
Что ещё могу сделать для Вас...
* * *
Неоновые многоточия гирлянд
Венчают недосказанность аллей.
Сквозь тёмный вечер проявляется талант
Плакучих ив, берёз и тополей
Раскрашивать безликий сумрак бытия
Наивной праздничностью фонарей.
Щемящей тайной кажется судьба моя,
А память в цвете – ярче и острей.
* * *
Не хватает света по утрам,
Схожего с улыбками на лицах.
Кажется, часы стучат: «Пора»,
Несмотря на то, что время длится.
Не хватает праздника в душе,
Счастья, что как лёд на солнце тает.
Хочется «ещё», а не «уже»...
И тебя мне тоже не хватает.
* * *
Радость ожидания родных,
Маленьких чудес, больших подарков...
Радость оттого, что в этот миг
Даже сердцу становилось жарко.
Радость ожидания любви –
И открытия, что это – рядом...
Годы, как мячи летят, - лови!
И ловлю. И провожаю взглядом.
* * *
Я словно подключен к розетке,
И слышу пульсацию крови
На грани перезарядки,
На склоне любви и тревог.
А сердце грустит в грудной клетке,
И в такт ему у изголовья -
Тени былых идеалов,
Которых достичь я не смог.
Всё вновь отложилось на после,
И вновь я шагаю по краю
Мечты и скупой надежды,
И кровь ударяет в висок.
Я рядом с тобой, я возле,
За что, почему – не знаю.
Но боль не слабей, чем прежде,
И путь к тебе так же далёк.
* * *
Хрупкое равенство дня и меня,
И времени горький осадок.
А за спиною – всё та же возня,
Где вкус равнодушия – сладок.
Дней оголтелость упрячу в карман,
Тёплой ладонью согрею...
Тают обиды, и гаснет обман.
И даже враги – добрее.
* * *
Где-то вдалеке,
На пустой реке –
Надувная лодка, рыба плещет.
И осенний пляж,
Тишины той страж,
Словно разорившийся помещик.
Ты не береди
Пустоту в груди.
Вот уже и даль реки в тумане.
Над пустой рекой
Дышится легко...
И судьба – как в матовом экране.
* * *
Небо сменило кожу, деревья меняют краску.
Это – не новый имидж, это – возврат к судьбе.
Значит, почти что прожит этот подарок царский.
Снова небесный Китеж птиц призовёт к себе.
Дождь превратив в чернила, раскрашивая неярко
Дни, и траву, и листья, осень дарует час.
Час для любви и света, посланье с небесной маркой,
Где листья, как поцелуи, и всё – как в последний раз.
* * *
Лебеди едят размокший хлеб,
Как изысканное, дорогое блюдо.
И, разглаживая пруд, как плед,
Меж собой ведут беседу, словно люди.
Крыльев укороченных тоска
Неизбежной и почти привычной стала.
Домик, хлеб, а в небе – облака...
Это много для свободы, или мало?
* * *
Сквозь солнечность надежд прощального тепла,
Где каждый день – с особой позолотой,
Незримая, как взмах небесного крыла,
Звезда любви мне прошептала что-то.
Мне эхо донеслось тревоги и тщеты,
И горькой правды, говорившей честно...
И вместе со звездой над бездной я застыл.
И подо мной застыла эта бездна.
* * *
Где-то на окраине тревог,
Где живут бегущие по кругу,
Вечность перепутала порог,
И в глаза взглянули мы друг другу.
Черствые сухарики мечты
Подарила, обернувшись ветром
В мареве тревожной маеты,
Где окраина так схожа с центром.
* * *
Судьба даёт нам знак, как будто, невзначай.
И это, как вопрос, без явного ответа.
И это не совет сменить компот на чай,
А зиму – на весну, а после – то на это.
Ошибок скипидар по-прежнему печёт.
Я им растёр не грудь, а плачущую душу.
Итак, вопрос – ответ, зачёт и незачёт,
Как тайный знак судьбы, что вырвался наружу.
* * *
Снова повод похож на причину,
А причина со следствием в ссоре.
Мимолётность вдруг кажется длинной,
Словно паузы тень в разговоре.
В разговоре вскипают вопросы,
Но в ответах – как в паузе, холод.
О причинах судьба только спросит,
А для следствия важен лишь повод.
* * *
Почему так много дураков, злобных и уверенных в себе?
Почему всё меньше простаков, ищущих романтику в судьбе?
Было так всегда или теперь время благоволит подлецам?
Ведь лютует лишь голодный зверь и самодовольный, сытый хам.
Почему чернеет белый свет, недополучая доброты?
Есть вопросы, но ответов нет. Хоть они – наивны и просты.
* * *
Облака плывут с востока,
И державен их поток.
Безразлична им морока –
Запад прав или Восток.
Им, наполненным дождями,
Важен только свой маршрут
Над полями, над вождями,
Что пришли и вновь уйдут.
* * *
Сбой в системе координат.
Видишь – нормою стало предательство.
И не климат в том виноват,
И не личные обстоятельства.
Просто пала горизонталь,
Заменив содержание формою,
Где, устав от закалки, сталь
Утвердила предательство нормою.
* * *
Сувенирная резьба и позолота
Листьев, что разбросаны в пространстве
Поздней осени, готовящей к полёту
Боль и маету непостоянства.
Каждый – лёгок, одинок и уникален,
Но костру привычней – общий ворох.
Вроде, и полёт судьбою был объявлен,
И в пустынно-сумрачных просторах
Шелестящее свеченье листопада,
И весенний проблеск перспективы.
Это – память, раздающая награды
До последнего осеннего призыва.
* * *
Любовь, как поэзия, без дураков
Не может парить и творить.
Безумные чувства и магию слов,
Сплетая в суровую нить,
Суровая жизнь, где любовь и стихи
Легки, даже если всерьёз,
Дарует лишь тем, кто как все дураки,
Мечтают, не чуя угроз.
* * *
Мамонтов сгубила доброта,
Что была с их мощью соразмерна.
А мораль истории проста:
Видимо, лишь сволочи бессмертны.
Я им шлю негромкий свой привет
Прямо в дебри мусорного бака...
Мамонтов уже так долго нет,
Вымирать и вам пора, однако.
* * *
Я слышу, как буквы врастают в слова,
Я вижу, как речью становится слово.
Но память невольная, всё же, права,
Что «первое слово дороже второго».
В той памяти, с прошлым общаясь на «ты»,
Я вновь постигаю молчанья основу,
Суровую правду былой немоты,
Где «первое слово дороже второго».
* * *
В небесную высь
по наивности, видно, стремлюсь,
В пространство от счастья
до пятого времени года.
И пусть заблужусь, ошибусь, ушибусь.
Ну и пусть.
Но вдруг приоткроется
тайна вещей и природы.
Где вещая память пророчит,
пугая меня,
Там чьи-то следы – к облакам,
навека, сквозь погосты.
Там пятое время не года,
а жизни, маня,
Зовёт и меня в эту высь,
где не падают звёзды.
* * *
Прислонившись лбом к холодному стеклу,
Я наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю.
И, хоть я не в раю, но знаю цену раю,
Как жизни – холостой патрон в стволу.
Там, за стеклом, и счастье, и беду
Пронзает сладко-горький привкус поцелуев.
Любовь и ненависть, ликуя и тоскуя,
Влекут к себе. Я здесь. Иду... Иду...
* * *
На лицах начертаны знаки судьбы,
В глазах отражается свет
Небесный, где память борьбы и мольбы,
И белый, который в ответ
На знаки вопросов творительный знак
Наносит на светлые лбы.
И хмурятся лики, не ведая как
Познать начертанья судьбы.
* * *
Заводской трубы погасшая сигара –
Это время «некурящих» городов.
Вместо дыма или пара – тень «пиара».
И ещё – майданный пар орущих ртов.
Справедливость ныне – в кошельке гордыни,
А забывчивость наивностью зовут.
В небеса восходят трубы в Украине,
Под безмолвный и бездымный свой салют.
* * *
Подобно рыбкам на сковороде,
Танцуют в шоу телеперсонажи.
Маршрут проложен от «везде» к «нигде»
Сквозь жизнь, похожую на распродажу,
Где тень креста затмила тень Христа,
Где, что ни день, - то пляски всё дороже...
Сквозь жизнь, где обжигает доброта.
И где от зависти – мороз по коже.
* * *
Понимаешь, какие дела –
Пахнут кровью чужие пророчества.
Хочет светлой прикинуться мгла,
А вот свету быть мглою не хочется.
Понимаешь, забытые сны,
Возвращаясь, не ведают промаха.
Мгла становится тенью войны,
И витает над ней запах пороха.
* * *
Эта пуля не убила меня –
Она потеряла силу,
Словно пятак, что катился, звеня,
И, вдруг, замолчал постыло.
Пуля в аорту летела, и, всё ж,
Сердце стучится – промашка...
Есть ещё ложь, как предательский нож,
И рядом - душа нараспашку.
* * *
Избитость и жестокость камнепада,
Крикливость и бессмысленность страстей.
Не различимы «надо» и «не надо»
Во время предпоследних новостей.
На запах крови скалятся гиены.
Им новый день – лишь повод для вражды.
А в новостях последние измены –
Как камни в основании беды.
* * *
Оттепель бывает летом,
Когда на душе холода,
Когда вдруг согреет светом
Далёкая прежде звезда.
Не тает лишь тихий ужас,
Сковавший и глаз, и бровь.
А свет проступил сквозь стужу,
Как сквозь нелюбовь - любовь.