Зажгла лампадку
Зажгла лампадку. Все никак не спится.
Как отрешиться от земных страстей?
И снова начинаю я молиться
молитвой матери, молитвой за детей.
Прошу Того, Кто вечно миром правит –
а я стою на кромке бытия ,
пусть не оставит их, пусть не оставит,
когда оставлю я!
Уж третий час. Давно они уснули.
Куда на крыльях сны их унесли?
Смеется Маша. Всхлипывает Юля.
И сердце сжалось. Слезы потекли!
Лыжная сказка
Дзынь-зень! — и раскололся зимний день!
Летят на снег, звенят зари осколки!
Толчет их, выбежав из рощицы, олень,
копытом бьёт – и осыпает елки,
опушки пышные и дальние околки.
И я тебе шепчу: «Олень! Смотри!»
Пристыли лыжи к снежной половице.
И над холмом взлетает и парит
олень, сверкая радостно копытцем.
А на ветвистом деревце рогов
снегирь свистит, клесты клюют калины.
И понеслись в заоблочность снегов,
В заснеженную жимолость равнины.
Прошение
Сегодня день как изумруд лучится,
густою зеленью играет и сочится!
И сокрушенно, трепетно, тревожно
на небо глядя, я прошу: «А можно
я тут еще немного погощу,
пока детей ращу...»
Прозаседавшиеся
Кто много говорит? Кто делать не умеет.
Как тошно мне смотреть на этот маскарад!
Всяк за Россию здесь радеет и болеет,
и всякий обобрать ее до нитки рад!
Горькие дни
Как злоба душу отравляет!
Как равнодушье подавляет!
Терзает, мучает сомненье –
Ни в чем не вижу я спасенья!
Куда бежать от сплетни шумной,
Войны словесной и безумной,
У всех Россия на устах
И пустота одна в сердцах!
И нет пути, и нет возврата.
И я ни в ком не вижу брата.
Гляжу измученно и тупо:
И стыдно жить, и гибнуть глупо!
Керчак
Я помню осень чалую в Крыму.
Керчак ревел под небом обветшалым,
пятнистым олененком по холму
испуганная рощица бежала...
Рисунок на вазе
И птицы, деревьев свирели,
нам пели. Олива цвела.
И словно букеты сирени
сирен уплывали тела!
На склоне ...
На склоне лет, на склоне дня
стоишь ты около меня
и не отводишь глаз.
И взгляд твой ясно говорит,
то, от чего весь мир горит:
мы видимся в последний раз!
В роще прощальной
дочери Юле
В небе – воздушные белые храмы,
В небе – лазурные чистые звоны,
А на земле – золотые березы,
Алые клены, алые клены...
В роще прощальной, в дали хрустальной
Осени голос вовсе не страшен-
Он чуть звенящий, он чуть печальный,
Гроздью рябины волос украшен.
Хочется слушать, хочется плакать:
Что-то родное она отпевает...
И для чего это яркое платье,
Серьги и бусы она надевает?
На рукаве ее – клин журавлиный,
А на другом – лебединая стая,
Кормит оленя веткой калины,
Глянет на небо – и засияет.
В небе – воздушные белые храмы,
В небе – лазурные чистые звоны...
Ночь в Камышине
Слетают на землю зеленые сливы,
И яблоки конским копытом стучат,
И вишен шатры широки и шумливы
Лишь груш колокольчики тихо висят.
А в центре небес – раскаленные клещи,
И падают звезды одна за одною...
Ты складками плещешь, ты звездами блещешь,
О небо родное!
Снег выпал
Бугрился мусор, горы грязи
И вдруг – сверкают терема:
Так, даже это безобразье
Преобразила нам зима!
Зернышко-малыш
В мерцающей над миром кроне,
Над срубом звездного колодца,
летящий ангел ветку тронет –
и яблоко легко качнется.
В нем зреет зернышко-малыш,
в медовом лоне, в сердцевине.
Девятый месяц скоро минет,
и я шепчу: « малыш, ты спишь?»
Вдруг вздрогнет яблоко в ночи,
и хрустнет хрупко, как скорлупка.
И врач придет с волшебной трубкой,
и сердце в трубке застучит!