Суд Божий
Упало на землю небо.
Пригнулись к земле деревья,
Сгибаясь под божьим гневом,
Пытаясь найти спасенье.
На море волна с волною,
На гребнях барашки пеня,
О чём-то друг с другом, спорят,
Как будто лесные звери.
Просыпались в поле звёзды,
Сверкая в блистаньи молний.
…
Молиться теперь уж поздно –
Настал Божий Суд, похоже.
Я свою веру бережно храню
Я веру очень бережно храню –
Подальше от церковной позолоты.
А если Пётр меня и спросит: «Кто ты»?
Я ключнику всё просто объясню.
Всё честь по чести, правды не тая,
Чего там врать, поди, уж не мальчишка.
Не раз читал я от Матфея книжку,
Но праведной не вышла жизнь моя.
Не только в рёбрах, в каждой из костей
Моих, сидит лукавый бес-пройдоха,
Я бабник, я лентяй и выпивоха,
Беспутный шут, гаёр, прелюбодей.
Сам не святой, но не могу простить,
Стяжательства, лукавства и обмана,
Греховности под святостью сутаны,
Тех, кто обязан Господу служить.
Под образами
Всего скорее, ты мне не поверишь.
И я тебе не верил. До поры.
Живут без Бога люди – аки звери,
Тельца златого жалкие рабы.
Но я пришёл к тебе не за спасеньем,
Нет – за спасеньем. Только не своим.
Перед тобою встану на колени
И помолюсь сегодня за других.
Прошу тебя, Всевышний, Боже правый,
Дай украинцам силы и ума,
Сломать хребет бандеровцам кровавым,
Чтоб рiдна ненька снова расцвела.
Ещё, Создатель, просьба непростая:
Прошу, спаси Россию от воров,
От тех, кому война как мать родная,
Плохих дорог да властных дураков.
У иконы
Так случилось. Чего теперь?
И не важно, что люди скажут.
Постучал – отворилась дверь,
Огонёк над лампадкой пляшет.
Я пришёл к тебе. Не гони.
Защити перед строгим Сыном.
В небесах Благовест звонит,
Покаянные слёзы стынут.
Я так долго без Бога жил,
Стороной обходил иконы.
Лицемерием не грешил –
Я не бил в пустоту поклоны.
Богородица, защити,
Перед Сыном замолви слово.
Небо плачет. Опять дожди.
Смотрит образ Христа сурово.
Христос воскрес
В Светлое Христово воскресенье,
Воскресает, уж который век,
Смерть поправ, пообещав спасенье,
Божий сын и Божий человек.
И Земля наполнится покоем,
В этот день прощенья и любви.
Путь земной и кроток и горек,
Надо до конца его пройти.
Каждый пусть, взвалив свой крест на плечи,
Тяжкий груз смиренно понесёт –
В Царствии Небесном будет вечным,
Мир любви и радости полёт.
Спроси меня Господь: «Как хочешь ты прожить?»
Спроси меня Господь: «Как хочешь ты прожить?»,
Я сразу не найду, что мне Ему сказать.
Я, ублажая плоть, теряя смысла нить,
В горячечном бреду, не смог поэтом стать.
Стирая ноги в кровь, вращал планету я,
Крылатого коня нагайкою стегал,
Ловил свою любовь, как в небе журавля.
Но, честно говоря, поэтом я не стал.
Рубаху ветер рвал, наполнив паруса,
Чужие острова девятый вал скрывал,
Не слушался штурвал, смеялись небеса.
Быть может потому поэтом я не стал?
Деревьев посадил чуть больше, чем срубил,
Построил крепкий дом и сына воспитал.
Как я хотел бы жить? Да так же, как и жил!
И не грущу о том, что кем-то я не стал.
Говорил мне монах
Говорил мне монах черноризец,
Старый страж монастырских ворот –
Ты забудь про невзгоды и кризис,
Соломон обещал: «Всё пройдёт».
Только помыслы дороги Богу,
Ты пойди, помолись в тишине,
Сердце к свету отыщет дорогу –
Не удержишь воды в решете.
Намерения выйдут наружу,
Как расплавленный воск от свечи,
Ты очистишь мятежную душу,
Расскажи Ему всё, не молчи.
Не стану вам навязывать
Не стану вам навязывать Христа,
Что толку сеять просо на камнях?
В молчании свои сомкну уста,
Мне б разобраться в собственных грехах.
«Молчаньем – скажут – предаётся Бог»,
Но разве нужен Господу мой щит?
Я посмотрел бы на того, кто смог
Создателю хоть чем-то досадить.
Ведь «не бывает поругаем Бог»,
Он просто попирает смертью смерть.
Я, право, никудышный богослов,
Но... Бог терпел и нам велел терпеть.
Молитва
Дай мне, Господь, терпения и сил,
Я мог бы сам, но так ведь будет легче.
Я ни о чём тебя бы не просил,
Но выпал снег, и ветер гасит свечи.
Дай мне, Господь, терпения и сил.
Дай силы мне не струсить, не солгать,
Когда придёт пора за всё ответить,
Когда мой мир ночная скроет мгла,
Ты сделай так, чтоб стал он снова светел.
И дай мне сил не струсить, не солгать.
Летели века
Летели века и эпохи над Русью,
Мелькали столетья, мгновенья-года.
Бывали моменты наполнены грустью,
Но храмы хранили свои города.
Бывали минуты – опустятся руки
И небо с овчинку, и жизнь не мила.
Но, спрятав поглубже душевные муки,
Крепчал русский дух, закусив удила.
Бывало, вставало кровавое лихо
Над Русью, собой заслонив небосвод,
Но знали всегда, что единственный выход,
Сквозь кровь и страданья к свободе ведёт.
И плыл над землею сурово-спокойный,
Как неба прозрачно-бездонного стон,
Катился тяжёлой волной колокольный,
Могучий, серебряно-бронзовый звон.
И Русь поднималась, как Феникс из пепла,
Крестами церквей, подперев облака.
Не помня обид, новой силою крепла,
В седой старине и в грядущих веках.
Старик и костёр
Сидя у потухшего костра,
Глядя на мерцающие угли,
И о кружку с чаем грея руки,
Ворошишь былое до утра.
От порыва ветра уголёк
Сбросит пепел и засветит ярче.
Что же пригорюнился ты, старче?
Сам виновен в том, что одинок.
Ни кола, ни дома, ни двора,
Ни детей, ни внуков, ни любимой.
Жизнь шальной стрелой промчалась мимо,
Не оставив за собой следа.
В памяти – за матовым стеклом –
Образа и образы размыты,
Жил, не зная горя, пьяный, сытый,
Оставляя Бога на потом.
Думал, – вот закончу черновик…
С чистого листа хотел продолжить,
Отчего же память сердце гложет?
Не вернётся молодость, старик.