Из Шейит-Ханум Алишевой

10 сен 2014
Прочитано:
3406
Российская Федерация
Московская область
г. Железнодорожный

Из Шейит-Ханум Алишевой
(перевод с кумыкского)

Шейит-Ханум Алишева - поэт, общественный деятель, лауреат премии им. Расула Гамзатова, Народный поэт Дагестана.
 

РЕВНОСТЬ

На цветущее поле любви
это семя упало.
В плодородной крови,
В алом иле разбухло.
И быстрее, чем я напишу это слово,
коричневый вышел росток,
по часам, по минутам он рос, багровея.
Могучи корни его.
Крепки стебли его.
Ядовиты плоды его.
Ревность - издревле имя его.
Ревность - рев исступленного сердца!
Ревность. Осколки колдовского стекла
попадают в глаза -
растет подозрительность зренья:
«Он улыбнулся.
Он сказал: до свиданья.
Свиданья?
Но с кем?»
Ревность. Голоса угасают, нарастает
хихиканье,
шепот рвет уши,
стучат
тысячи тысяч сигналов,
тучи точек, тире, запятых:
«Он не замечает моей муки.
мимо пролетают его руки».
Эхо памяти
проводит по проводам нервов
имя какой-то женщины,
имя женщины...
имя какой-то...

Выполю тебя ревность!
Выкорчую тебя, ревность!
Обессилела я ревность!
 

ВОПРОС И ОТВЕТ

Мне кажется, любой Вопрос,
немного задирая нос,
шипит: «Ну что же ты, Ответ?»

Не торопясь идет Ответ,
несет он важно свой секрет,
в одном кармане слово «да»,
в другом кармане - «нет».

Он подойдет, предельно прост,
и скажет: «Вот и я, Ответ».
И, вытащив одно из «нет»,
кивнет: «Я жду тебя, Вопрос».

Вопрос кричит, его трясет,
он полон гнева, он лютует!
Ответ его спокойно ждет
и гладит бороду седую.
 

ДОМ В ОЖИДАНИИ

Ты слышишь, как ворота плачут,
травой задушен, двор лежит,
и ветер, как душа собачья,
пустою цепью дребезжит,
и лает над пустым корытцем,
и просит у него напиться.

Резной узорчатый карниз
на бездну окон смотрит вниз,
он грезит краской и вздыхает
и в чудном сне всю ночь вдыхает
олифы сладкий аромат.
Ступени черные дрожат.
Шагов взлетающих лицо
забыло старое крыльцо.
В полу, меж досок, узкий паз
глядит, как удивленный глаз,
и глины спекшаяся кровь
на старом плинтусе крошится.
Очаг печальный не дымится.
Там головня во тьме томится,
воздевши к небу две руки
и вся седая от тоски.
А сверху, на резном столбе,
висит кумуз. Вот ветер дунет -
и затрепещут слабо струны,
и заискрятся в темноте.
Душа покинула жилье -
и дом мертвеет в ожиданье.
Так пусть живет о нем преданье
стихотворение мое.
 

ГРАММАТИКА ССОРЫ

Повелительные глаголы,
императоры речи голой -
Подай! Возьми! Замолчи! -
топают гневно ногами,
грозно сверкают глазами,
обнажая мечи.

Превосходной степени господин,
по ступеням карабкаешься один -
вверх, вверх, вверх!
Ваше превосходительство,
величайшее ваше величество
превосходней ты,
выше всех!

Как булавки в меня вонзаешь
подчинительные союзы,
как пиявки в меня кидаешь
подчинительные союзы -
не отдеру никак!
И лишь как пса ты пинаешь,
и лишь как пса прогоняешь
вопросительный знак.

А в конце твой монолог
похож на мордобой.
Будто ломают стулья, бьют зеркала, стекло.
Все повелительное и подчинительное с тобой,
но и я - не единственное число.
Со мной - противительный союз «но»,
со мной разделительный союз «или - или».
Не склоняй мое имя.
Несклоняемо оно.
 

ДОЧЬ ВОДЫ

(Русалочка)

Ей тоже хочется поразвлечься,
на куст запрыгнуть, на ветвь улечься,
в траву зарыться, в цветы укрыться,
и чтоб подбросил до облаков
лужок с пружинками стебельков!
Вопить, как выпь, и плясать вприсядку
с колючкой черной на мокрой пятке.
Ей хочется подружиться с птицей,
самой немножко побыть синицей,
побыть лягушкой - чуть-чуть поквакать,
ей хочется пошалить, поплакать,
упасть - и землю крепко обнять
и вкус и запах ее понять...
А дочка выпрыгнет вдруг из речки,
нагое тело - светлее свечки,
сорвет цветок - и над ним хохочет,
ладошкой бабочкам крылья мочит.
А то усядется и поет,
а то веники из букетов вьет.
Она венок, хохоча, наденет,
и вдруг - ладони к реке возденет,
и вскрикнет страшно, и задрожит,
на берег жалобно побежит,
и рухнет в руки волны седой,
и быстро скроется под водой!
 

КУВШИН

Он вылеплен из черной глины,
он красным жаром обожжен,
он полон смехом, эхом синим,
он зев и зов, он звон и стон.
Налью кувшин водой до края -
и он замолкнет без труда,
лишь глины свежий дух вдыхая,
резвится, светится, играет,
переливается вода.
 

МАТЬ

Сидит она в углу пред очагом,
как птица в серых перьях одеянья.
Свечами пальцы льют на нить сиянье.
Глядит она, как пламя догорает,
и четок длинный ряд перебирает.
Ты скажешь ей: «Мне уезжать пора...»
И покачнется за окном гора.
Не будет сил ворота затворить,
она лишь руки за тобой протянет...
А ты почти не сможешь говорить -
так жалость острым камнем горло ранит!
 

СЕГОДНЯ

Издали я поклонюсь тишине - 
тебе,
голубая чаша молчания,
тебе,
застывшей реки изваяние,
тебе,
утренняя белизна безмолвия.
Издали я поклонюсь тишине.
Осторожно приложу руку к уху,
крикну.
Это возвратит мне
мой крик:
струйками дыма -
мое имя;
узорами роз -
мой вопрос.
На это снова отвечу криком.
Светлея ликом,
запишу:
«Струйками дыма...»,
«Воздушными узорами роз...»
Так мне становится легче,
так залечиваю раны
от долгой зимы до зимы.
Снег, снег, снег...
сугроба белый медведь...
Кланяюсь в тишине
из белой тюрьмы зимы:
нам сегодня петь!
 

* * *

Рыбы сна укачали море,
в белом гроте укрылся город.
Вспорхнула птица и, крикнув странно,
исчезла в жидком стекле тумана.

Ветку вишни я обнимаю...

Кружатся бабочки, бьют крылами,
хлопает, хлопает алое пламя!

Сшиты дороги серебряной ниткой.
С белым кружевом на боку,
Каспий огромной зеленой улиткой
жмется к берегу, словно к листку.
 

МОЛЮ

Вот аул мой. Он чуть в стороне от дорог.
Чья рука его держит, как праздничный рог?
И усталые звезды, покоя не зная ,
серебристою влагой его наполняют.
Звук молитвы качается мерно в ушах,
красный след оставляя на сжатых губах,
и кусочком сколупленной глины летает,
и над глиняной крышей потом исчезает.
Вижу - мама на камне сидит.
Вся седая и чем-то похожа на птицу,
в волосах ее ветер едва шевелится,
луч, проткнувший туман, ее лоб золотит.
И безмолвна она, только взгляд говорит:
«Отчего этот мир так сияет, горит?»
И заплачет душа от великой любви.
"Мама, мамочка! Только живи!.."


ФЛЕЙТА ИГРАЕТ

Я слышала, как сливаются звук и медь -
оранжевый, медный звон дрожит
над садами -
сверкает флейта,
как золотая ветвь,
усыпанная плодами.
Я слышала: белой росой отлетает звук,
когда рубят дерево,
рвется лесное сердце,
Как белая кость, обнажается белый сук,
звенят годовые кольца.
Я слышала: поднимается, зреет звук,
поет, умирая, прощально, щемяще, чисто,
и оживает от нежных движений рук,
и воскресает на красных губах флейтиста.
И снова, снова сливаются звук и медь,
в пустых переходах флейты за кругом
проходит круг,
в ущельях свищет,
в пещерах ищет смерть,
и снова, снова сливаются звук и медь.