Прекрасное имя Софья, прежде широко распространенное, сейчас употребляется куда реже. Из VIP-персон вспоминается разве что София Ротару да моя свекровь. Зато в восемнадцатом-девятнадцатом веках Сонечек было пруд пруди, в том числе и в литературных произведениях: имя-то относится к числу «говорящих». Древнегреческая Софья - Мудрость, мать Веры, Надежды и Любви.
Этим именем нарекали многих известных женщин. В ретроспективе – и Софья Палеолог, и царевна Софья, сводная сестра Петра Первого, и математик Софья Ковалевская, и народоволка Софья Перовская, и Софья Андреевна Толстая, и художница Софья Дымшиц – жена и муза А.Н.Толстого и В.Татлина, и воспетая Цветаевой актриса Сонечка Голлидэй, и даже Сонька Золотая Ручка. Кстати, почти каждая из этих неординарных особ не раз привлекала внимание не только историков, но и писателей, а затем и кинематографистов.
Но как раз в литературе Сонечке крупно не повезло. По числу выпавших на ее долю мытарств она давно переплюнула «Бедную Лизу». Хотя, казалось бы, для принятия крестных мук все задатки и предпосылки были именно у Елизаветы. Карамзинская жертва разделенной, но не увенчавшейся браком любви утопилась, а позже у Достоевского можно встретить сразу нескольких ее тезок, безвинных страдалиц. Впрочем, здоровьем, долголетием, благополучием и счастьем в личной жизни Федор Михайлович не баловал ни одну из своих героинь, будь то инфернальная красавица, оскорбленная невинность или воплощенная самоотверженность, как бы их ни окрестили в младенчестве.
Но вернемся к нашей героине. «Недоросль» Дениса Фонвизина предлагает по-немецки тяжеловатный образец юмора: Софью (Мудрость!), воспитанницу мадам Простаковой, прочат замуж сначала за примитивного Скотинина, затем за Митрофанушку, невежду, так сказать, нового поколения. Однако все заканчивается хорошо. При поддержке дядюшки Стародума и богатого приданого девица, сохраняя честь и достоинство, воссоединяется со своим возлюбленным Милоном. Ведь зло должно быть наказано, а добродетель вознаграждена.
Далековато от классического канона ушел Александр Грибоедов, хотя и пьеса «Горе от ума» наполнена говорящими именами и фамилиями. Это более едкая и более тотальная сатира, так что не ждите никакой взаимности, да и любви здесь «ни на волос». Софья Павловна – типичная московская барышня, чей ум и воображение воспитаны романами, поэтому предметом своих грез она делает жалкого Молчалина. Тот не слишком охотно, разве что «по должности», ходит к ней на тайные - вполне невинные - свидания, но ущипнуть за бочок норовит хорошенькую субретку Лизаньку (еще одна Лиза!). А служанку, образец благоразумия, тянет к буфетчику Петруше, и она, пожалуй, единственная в силах оценить достоинства Чацкого, «кто так чувствителен, и весел, и остер». Софья же, некогда влюбленная в Чацкого, разочарована в нем, а сердешного друга на букву М. избрала «от противного»:
Конечно, нет в нем этого ума,
Что пенье для иных, а для иных чума.
Именно Софья, возвращая должок злоязычия, пускает слух о безумии Чацкого, а убедившись в двуличности Молчалина, дает ему великолепную отповедь. Однако пока что батюшка грозит ссылкой «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». Но когда страсти улягутся, девушку, глядишь, выдадут замуж за Скалозуба или другого «героя не ее романа».
В эпопее «Война и мир» Соня предстает бледной тенью главной героини. Живет у родственников из милости и, следовательно, не может позволить себе ни проявить характер, ни отдаться порыву, ни повести себя «на грани фола». Она слишком правильная, ей недостает здорового эгоизма, которым щедро одарена всеобщая любимица Наташа. В то же время преданность Сони семейству Ростовых не знает пределов, равно как и верность Николеньке. Согласиться на предложение Долохова ей не позволяет внутренняя цельность. Даже давая возлюбленному свободу, она втайне надеется, что он не воспользуется этой возможностью. Так и случилось бы в беллетристике. Но в пространстве толстовского романа Соне суждено стареть приживалкой в семье Николая, где место супруги, которого она вполне заслуживает, занимает другая женщина. Школьников обычно шокирует Наташино определение Сони как «пустоцвета», но тут виной скорей позиция автора, довольно безжалостного к этому персонажу. Уж не умышленно ли он наделил его именем собственной супруги? Кажется, у Льва Николаевича происходила какая-то подспудная пикировка с Софьей Андреевной, которая, как известно, семь раз переписывала роман.
Но еще более жестоко обошелся с носительницей славного имени Федор Михайлович, отправив ее на панель. С тяжелой руки Достоевского Сонечка стала главной страдалицей русской литературы. Кроткая, робкая, так и хочется сказать – забитая, она совершенно беззащитна перед всем злом мира. Ее суть – самопожертвование, с акцентом на «жертву». Она идеальный козел отпущения для юродствующего отца, для мачехи Катерины Ивановны, наконец, для Раскольникова, который видит в ней спасательный круг, ангела с белоснежными крыльями, полного чистоты и невинности, бог весть как сохраненных среди всех ужасов.
Надо быть милосердными, твердит Соня, самый, пожалуй, светлый персонаж пьесы Чехова «Дядя Ваня». Она прозябает в деревне, безответно любит доктора Астрова, влюбленного в ее мачеху, усадьбу, унаследованную девушкой от матери, намеревается продать отец – профессор Серебряков. Но Соня не только находит в себе силы жить, но еще и поддерживает близких, особенно Войницкого. Правда, от ее финального монолога веет безысходной грустью, поскольку счастье обещано только за гробом: «Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах... Мы отдохнем! Мы отдохнем!». Занавес.
Что общего у столь разных литературных Сонечек? Полное или частичное сиротство. Это определяет, с одной стороны, их зависимость от обстоятельств, с другой – становится источником внутреннего сопротивления. Они вызывают иногда жалость, иногда уважение. Но, увы, почти никогда – любовь.
А что Софья ХХ века? Продолжает принимать удары судьбы? Ну, разумеется.
Единственная, пожалуй, кто легко отделался, - Зося Синицкая из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, да и то, вероятно, благодаря полонизированному варианту имени. Избежав ухаживаний прижимистого подпольного миллионера и потеряв Бендера, более перспективного, но устремившегося в погоню за Корейко жениха, она разумно строит жизнь со студентом Фемиди. Носки с двойной пяткой и никаких трагедий. До поры до времени.
О трагедиях уже состоявшихся расскажет Лидия Чуковская в повести «Софья Петровна», написанной в 1939-40 годах, по свежим следам сталинских репрессий. Разоблачение все новых и новых врагов народа, подозрительность, доносы, многодневные очереди в тюрьму, ссылки, расстрелы. Ощущение всеобщего безумия и животного страха, поглотившего все иные чувства. Разве что материнская любовь может уцелеть в этой мясорубке, но и она подвергается непосильным испытаниям. И в центре книги – несчастная женщина, чья участь и участь близких не зависят от нее самой и от ее выбора. Образ Софьи впервые поднимается до такой высоты обобщения: героиня, alter ego автора, переживает то, о чем Ахматова писала в «Реквиеме»:
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.
Попытка охватить большой исторический отрезок есть и в повести Людмилы Улицкой «Сонечка» (1992). Вместе с тем книга писательницы остается вполне камерным произведением. Ведь ее героиня страдает «легкой формой помешательства» - безмятежная душа Сонечки закутана в кокон из тысяч прочитанных томов, и вымышленные персонажи для нее реальней живых людей. Не случайна и профессия главного образа - библиотекарь. 30-е годы, война, замужество, дети, их взросление, уход мужа к молодой сопернице – все это как сон, хотя она любит близких и всю себя отдает семье. Место выбывших снова занимают книги... Если рассматривать героиню Улицкой в контексте темы, библиотечные стеллажи служат для нее чем-то вроде оборонительных сооружений. Иначе она не вынесла бы гнета действительности, просто не выжила бы.
В русле традиции существует и главное действующее лицо рассказа Татьяны Толстой «Соня» (1984), помещен сюжет, однако, в другую обстановку. Некрасивая старая дева, добросердечная и безотказная, становится жертвой розыгрыша знакомых, затеявших с ней переписку от имени некоего Николая (снова Николенька!). «Соня была дура» - и поверила, что есть некто в нее влюбленный, но несвободный и поклоняющийся ей на расстоянии. Розыгрыш растянулся на годы, его участники подостыли, и только главная затейница упорно продолжает слать письма. В блокадном Ленинграде Соня отправляется на другой конец города и, не разбирая, кто перед ней – женщина или мужчина, жертвует собой и спасает «Николая» от голодной смерти...
Никак не мог пройти мимо Софьи и Михаил Шишкин. В его романе «Взятие Измаила» имя Мудрости обрела живущая в дикой провинции библиотекарша (узнаете?). Ее обобрали, изнасиловали и едва не забили до смерти беглые уголовники. Девочка Соня в «Письмовнике» тоже хранит отпечаток «родовых» черт: ее отец уходит к другой женщине, ребенок разрывается между родителями, Соня страдает сильным косоглазием, потом тяжело заболевает и впадает в кому, а мачеха-разлучница, врач (!), уговаривает бесчувственного ребенка поскорей умереть, чтобы близким стало легче. Понятно: это постмодернизм, где все доводится до абсурда, но... Бедная, бедная Соня! Так и хочется задать автору сакраментальный вопрос русской литературы: за что?! И призвать к милосердию, как чеховская героиня.
Остается загадкой, почему стольким испытаниям в отечественной словесности подвергается именно Софья. Но мы оплакиваем судьбу Сонечки, а не Любочки, Манечки или какой-нибудь Дусеньки. И вот что любопытно: Мудрость влачит в нашем мире сиротскую долю, и все, кому не лень, без зазрения совести кладут ее на алтарь в качестве жертвы.