Галина Стахурская – очевидец оккупации Одессы
Одной из тех, кто видел зверства солдат Антонеску в годы войны, стала жительница Кишинева Галина Александровна Стахурская, видевшая все ужасы румынской оккупации.
В город не входили из-за страха столкнуться в открытом бою
«Мы с моими тетей, дядей и двоюродной сестрой жили в Черновцах, когда началась война. По селам стали зверствовать бандеровцы, убивавшие, в первую очередь коммунистов с их семьями, а мой дядя был членом партии. Все дороги были перекрыты, выехать в другое место было просто невозможно, но нам чудом удалось спастись. Местные жители помогли нашей семье ночью добраться до вокзала и уехать на поезде. Ехали долго, состав останавливали чуть ли не на каждой станции. Было очень страшно, словами всего не передать...».
Семья осела в Одессе. Для главы семьи, Петра Москалева, нашлась хорошая должность на заводе. Но беда была неизбежна – к городу подходили выступившие на стороне рейха румыны.
«Город сильно обстреливали, царила страшная паника, - рассказывает Галина Александровна. – Я своими глазами видела, как возле нашего дома разорвался снаряд, оторвавший одной женщине обе ноги. Множество людей погибало вот так, средь бела дня - прямо на улицах...».
Когда советские войска ушли из Одессы, румыны, не зная этого, еще несколько дней опасались входить в город, чтобы не столкнуться с ними в открытом бою. В город они вошли только тогда, когда командовавшему румынскими войсками генералу Николае Чуперкэ доложили, что Красная Армия отступила.
Румыны вошли в Одессу без поддержки немцев, и первое время управляли в городе самолично. Это закончилось очень быстро, так как им оказалось не под силу в одиночку справиться с партизанами.
С машин капала человеческая кровь
«Первое, чем запомнилась румынская оккупация, - продолжает рассказ Галина Александровна, - стали облавы на местных жителей. По улицам ездили автомобили, в которые без разбора волокли прохожих: мужчин, женщин, стариков. Когда машины через некоторое время возвращались, с них на землю капала кровь.
Недалеко от дома, где мы жили, на Греческой площади румыны устроили штаб «Сигуранцы», куда однажды попало семеро комсомольцев. Отчим одного из пленных – их семья жила рядом с нами, – будучи румыном по происхождению, работал на оккупантов. Соседи просили его замолвить слово то за пасынка, то за других ребят, но он так ничего не сделал из-за страха перед новыми хозяевами. Комсомольцев держали в «Сигуранце» недолго. В один из дней их вывели на улицу и объявили, что отпускают. Те побежали, а румынские солдаты дали им в спину залп».
Оккупанты отнимали практически все, что попадалось им на глаза, копались даже в детских вещах. Могли просто войти в дом и обобрать его жильцов до нитки. Галина Александровна признается, что до сих пор осталась детская обида на то, что однажды во время обыска у них в квартире румынский солдат вытащил из ящика ее красивые наручные часы, единственную ценную вещь, и, нагло усмехнувшись, сунул себе в карман.
Закончив с первыми актами устрашения, оккупанты принялись непосредственно за евреев, жестоко издевались над ними и убивали прямо на улице. В лучшем случае, это была быстрая смерть от пули – озверевшие захватчики любили «растянуть удовольствие».
«Однажды я увидела старую еврейку, сидевшую в луже грязи, румыны не давали ей подняться, - продолжает собеседница. – В руках у несчастной был красивый старинный чайник, наверное, последнее, что осталось у нее от мирной жизни, и что эти вояки, алчные до наживы, почему-то не отняли. Когда мучители ненадолго отвлеклись, женщина подозвала меня, чтобы отдать свое последнее сокровище: «Возьми, меня все равно скоро убьют, пусть хоть что-то после меня останется».
Отпускали партизан за выкуп
«Костью в горле» у румын в Одессе всегда были партизаны, скрывавшиеся от преследований в городских катакомбах.
«Мой дядя также был среди них, - вспоминает Галина Александровна. – В нашей двухкомнатной квартире он обустроил специальную нишу, прячась там от захватчиков, когда те в очередной раз приходили с обыском. Несколько раз дядю арестовывали по подозрению в том, что он коммунист, но нам, к счастью, всегда удавалось его выкупать, за очень большие деньги. Выручали и тетины знакомые, близкие в то время к оккупантам. Однажды, когда и это не помогло, в «Сигуранцу» были переданы поддельные документы о том, что дядя якобы был исключен из партии еще до войны. Такие подделки были в ходу у партизан именно для подобных случаев. Как потом дядя рассказывал, на службу к румынам местные жители шли и по заданию подполья.
У румын, в отличие от немцев, можно было купить все и вся. Те же, кого забирали немцы, пропадали в подвалах гестапо навсегда.
Когда обыски участились, наша семья переехала на окраину города, где тетя с дядей открыли пекарню, пекли для партизан хлеб. Там назначались встречи членов подполья. И здесь дядя не изменил своему чувству осторожности. В пекарне была обустроена двойная стена, чтобы скрывать товарищей от вражеских соглядатаев, а все документы прятались тут же, под печкой. На особо важные переговоры со связными в городе дядя брал меня с собой, чтобы не вызвать подозрений, а в нужный момент мое внимание просто отвлекалось.
Так и продолжалось, пока в город не вошли советские войска, принесшие с собой атмосферу всеобщего предвкушения Победы и какой-то удивительной легкости».