Сегодня 26 апреля. Ровно 34 года назад у нас в семье начался личный отсчёт времени.
Наша дочка Алиса родилась в апреле 1986, и 27 апреля я вывезла её на первую в её жизни прогулку. Увы, она быстро завершилась: внезапно налетел сильный ветер, поднявший с земли и швырявший прямо в лицо песок, оказавшийся неожиданно колючим. Я схватила трёхнедельную Алечку в охапку и, бросив на улице её нарядную, фиолетовую в розочках, коляску, ринулась домой.
Чернобыльский ветер в первые два дня дул на Белоруссию. Десяти минут прогулки Алисе хватило, чтобы до 12 лет у неё была половинная норма гемоглобина и замедленный рост.
Миша, мой муж, в то время работал на строительстве Минской атомной станции и к рождению дочки получил в подарок ключи от новой трёхкомнатной квартиры. Мы едва успели в неё вселиться, как в наш атомный посёлок потянулись из Припяти чернобыльцы. Им отдали новую пятиэтажку, а сантехнику для неё сняли с нашего дома. Неделю мы жили с новорождённым ребёнком в квартире на 9 этаже без унитаза.
Кстати, стройка Минской АЭС шла к тому времени уже два года. Котлован под реактор зарыли за две недели.
В сентябре я начала работать учителем в поселковой школе.
У меня на глазах у детей, эвакуированных из Чернобыля, шла носом и горлом кровь…
Я видела, как прямо на уроке у первоклашек осыпались на парту волосы, и они смотрели на них расширенными от ужаса глазами…
Мне приходилось приводить в сознание упавших в обморок учеников…
А потом я поехала в Минское облоно, чтобы рассказать об этом, и детей из СШ № 1 посёлка Дружный два года подряд вывозили на отдых в Италию, но сопровождающими с ними ездили не их родные или, по крайней мере, учителя, а функционеры от образования.
Правда, справедливости ради, надо сказать, что мои ученики рассказали в Италии, как они туда попали, и привезли мне в подарок от местных властей благодарственное письмо и яркого тряпичного игрушечного клоуна, сшитого итальянскими ребятишками.
Помню, как мой Миша проводил лекции по гражданской обороне для наших друзей, уезжавших на рабочую вахту в Чернобыль, объяснял им, что делать и как нужно себя вести, чтобы максимально возможно защититься от облучения.
Я не забыла, как Миша, которого через три месяца вызвали в командировку в Вышгород (Киевская область), рассказывал, как буйно уродилась в том году вишня, но люди её не собирали.
А следующим летом мы ехали на машине к Мишиным родителям на Украину и остановились по дороге отдохнуть в небольшом лесу под Гомелем. Полянка была усыпана крупными ягодами земляники, но даже птицы не клевали её.
Вспоминаю, как, года три спустя, мы ехали на поезде в Черняховск Калининградской области, чтобы вязать нашего сенбернара Барри. Мы купили три купейных билета — для себя и для Барьки. Вскоре к нам подсела попутчица с билетом на верхнюю полку. Её не смутило собачье присутствие, но она попросила уступить ей нижнее место. Миша тут же согласился: соседка по купе весила килограммов 150, не меньше. По пути разговорились, и она показала свою фотографию, с которой нам приветливо улыбалась стройная молодая женщина.
«Это я три года назад, — тяжело вздохнув, покачала она головой, — а сейчас вот, посмотрите, кожи не хватает».
На руках и ногах у неё кожа лопалась и разъезжалась, из ран сочилась кровь.
«Не бойтесь, это не заразно. Из Хойников я…».
«Как?! И сейчас там живёте?! Это же 30-километровая зона отчуждения, там запрещено находиться, нельзя там жить!!!» — в сказанное ею верилось с трудом.
«А куда деваться? — горько улыбнулась она. — В Хойниках мой дом, у меня там огород, корова, куры… Разве для меня есть другое место? Там живу, там и помирать буду».
Немного позже я узнала, что умер мой бывший ученик из средней школы № 3 г. Смела Черкасской области Олег Дубович, пожарный, принимавший участие в ликвидации катастрофы.
Вот она, чёрная быль Чернобыля…
Мы помним, мы не забыли!
