«Зачинщик с кулаком, детина удалой –
Все кажутся почти с распухлыми щеками,
Сугробы снежные потоптаны ногами.
Иной лежит в снегу, сраженный в битве, ниц,
Нет шапки на главе, нет ратных рукавиц;
Все ищут в кулаках довольную причину,
Чтоб небо для других казалося с овчину...».
Неизвестный автор. Поэма «Масленица». Начало ХIХ века.
«Кулачные бои - это совсем не была драка, ссора, вражда или что-либо подобное, а нечто вроде игрища».
Журнал «Русская старина», 1913 г., № 6-7.
Среди увеселений, игр и забав кулачные бои в старину были популярны у нижегородцев не меньше, чем посещение «позоров бесовских со скоморохами», катание на коньках и салазках, курение «смердящей вони», то есть табака, и карточные баталии. Но забавы эти практически каждый раз кончались смертоубийством и тяжкими увечьями.
Ледовые побоища
Перенесемся в век семнадцатый. Кунавино, масленичная неделя. Именно в это время и проходили на Оке ледовые побоища.
«Все пространство между Нижним базаром и Кунавинской слободой было заполнено зеваками, - описывал в 1679 году одно из таких сражений англичанин Питер Штуард (скорее всего, фамилия искажена; на самом деле Стюарт, - С.С.) неизвестно каким образом попавший в Нижний. - В центре выстроились две шеренги бойцов, русские называют это «стенка на стенку». Ристалище начиналось после свистка. Перед этим участники его обоюдно хулили друг друга, прибегая к крепким выражениям. Потом уже они под рев и ободряющие звуки толпы, под гул барабанов приступали к активным действиям. Бой велся по всем правилам воинского искусства: правая сторона двигалась на левую «клином-свиньей», а левая пыталась обойти нападавших с флангов. Бойцы поражали друг друга в грудь, лицо, живот - бились неистово и жестоко. Смотреть было страшно: свернутые набок скулы, разбитые в кровь лица, сломанные члены... При этом собравшиеся поглазеть приветствовали каждый удачный, на их взгляд, удар, после чего человек может стать калекой. Хотя, надо отдать должное: соблюдались и какие-то правила. Если человек падал или переступал со льда на берег, его больше не трогали. Нельзя было пускать в ход ножи, бросать в глаза песок... Но больше всего меня удивило то, что за разворачиваемым действом наблюдали стрельцы, храня олимпийское спокойствие, и считали своим долгом ни во что не вмешиваться».
Иностранцу это было в диковинку. Для нижегородцев – обычное дело.
Церковь была против, но...
Как писал историк Николай Костомаров, еще начиная с ХVII века, «церковь карала отлучением предающихся таким забавам; участники их изгонялись из церквей, а убитые в примерных схватках, кулачных и палочных боях и вообще заплатившие нечаянно жизнью за удовольствие потешиться на этих турнирах «да будут, - сказано в правиле Кормчей (тогдашнем церковном законе, - С.С.), - прокляти и в сей век, и в будущий». Увы, все призывы и угрозы священнослужителей были напрасными.
В 1743 году Синод в очередной раз официально обратился в Сенат с требованием запретить кулачные бои, а также народные пляски, скачки и «другие бесчинства». Узнав об этом, нижегородский полицмейстер Метревелев объявил войну любителям почесать свои кулаки, а заодно плясунам, игрокам в бабки и городошникам. Но те стали собираться не в Кунавино, а где-нибудь на выселках, куда полиция наведываться побаивалась.
Неожиданно для нижегородского полицмейстера 11 июня того же года Сенат отверг предложение церковников. Согласно его «Особому Указу» кулачные бои и «подобные общие забавы в свободные от работы праздничные дни... служат для народного полирования, а не для какого безобразия». И Метревелев остался, что называется, с носом. Выход был только один: наблюдать, как люди убивают и калечат друг друга. И никого за это упечь в каталажку было нельзя.
Правила боя
Участники кулачных боев практически всегда, хотя, конечно, были и исключения, неукоснительно соблюдали неписаные правила, своего рода дуэльный кодекс. Причем не имело значения, где происходили потасовки: правила были одними для всех регионов России. Каким образом они распространились по такой огромной территории, непонятно. Во время боя можно было ударить только стоячего, присевший или упавший человек считался неприкосновенным. Если кто-то высказывал подозрение, что в руке у противника находился подозрительный предмет, подозреваемого отводили в сторону и обыскивали.
Сами кулачные бои разделялись на два типа: «стенку против стенки» и «сцеплялку-свалку». Если в первом случае противники шли друг на друга «армиями», то во втором каждый выбирал себе противника и бился только с ним - до полной победы или поражения. Потом подсчитывали, чья взяла.
Но самым любимым зрелишем с давних времён были одиночные бои. Так, в исторической песне о Кострюке (Мастрюке) Темрюковиче рассказывается о подобном поединке, устроенном во времена Ивана IV. Главный герой этого сказания - брат молодой жены Ивана Грозного, Марии Темрюковны, приехавший с нею на свадьбу,, «изошедший семь городов, поборовший семьдесят борцов». Но крымский татарин дважды был побит русскими богатырями - Мишкой и Потанькой. Судьей обоих поединков, если верить автору, был сам Иван Грозный.
Мордобой по правилам был праздником как для самих его участников, так и для многочисленных болельщиков. За несколько часов до него противоборствующие стороны (обычно из разных слобод) устраивали массовые гуляния. Шли к месту предстоящего сражения принаряженные, с песнями и музыкой, увлекая за собой «группы поддержки».
Первыми начинали стекаться к месту боя подростки. Останавливаясь, они затевали словесную перепалку с болельщиками из другой слободы. Это было своеобразным предисловием к основному действию. Спустя некоторое время тогдашние фанаты бросались навстречу друг другу. Происходила короткая потасовка – «замуривание».
Детское «замуривание» было прелюдией настоящей схватки, когда «стенка» шла на «стенку». «Стенка» формировалась вожаком - самым опытным и бесстрашным бойцом, которого выбирали общим голосованием. Он определял стратегию и тактику поединка, расставлял людей, менял их местами в ходе сражения. Ему беспрекословно подчинялись. Но если он первым оказывался на снегу, бой часто прекращался досрочно. Сторонники поверженного лидера капитулировали и признавали себя побежденными.
Иногда, если «стенка» включала в себя сотню-две человек, бои проходили в два приема. Допускались в число участников и зрелые мужики, хотя любителей почесать кулаки среди них, давно уже остепенившихся, было гораздо меньше. Резерв с той и другой стороны зорко следил за ходом боя, и по мере надобности подтягивались свежие силы.
Когда сражение заканчивалось, «стенки» отходили на исходные позиции, унося с собой раненых и убитых. Раненым оказывали первую помощь. Спонсоры угощали отличившихся бойцов водкой и пивом.
При уже упомянутом полицмейстере Метревелеве произошел один характерный случай. Наблюдая, что их «команда» терпит поражение, несколько болельщиков не выдержали и кинулись на подмогу. Но правила это строго запрещали, и любимая «команда» вместе с соперниками начали совместно избивать непрошеных помощников. Если бы не вмешательство полицейских, была бы груда костей и мяса.
Московские баталии
В начале прошлого века Кулачные бои еще не были забыты. «10 декабря 1906 года в 7 часу вечера на льду Москвы-реки в Хамовниках, собралась многочисленная толпа из рабочих сахарного завода В.Генера, а также из крестьян села Воробьева, - сообщала газета «Московские ведомости». - Они устроили по примеру прежних лет кулачный бой под названием «стена на стенку». Вскоре завязалось ожесточенное побоище этой толпы, достигшей в общем более 1000 человек. Был вытребован усиленный наряд полиции, которому удалось рассеять толпу. Между дравшимися были и сильно побитые».
А вот что писал в журнале «Геркулес» в 1914 году Фёдор Коломенский: «Кулачные бои «стенкой», - когда число бьющихся партия на партию порой превышает сотню человек, - до сих пор еще сохранились в Сибири. Но кулачные «бойцы-одиночки», - так сказать, прежние чемпионы, - повывелись, и очень мало кто помнит об их былых подвигах и об их стальных кулаках, от которых пластом лежали противники».
Процитирую эту публикацию полностью – она того заслуживает: «В 50-60 годах прошлого столетия имеется в виду век девятнадцатый, - С.С.) появление нового кулачного бойца делало почти эпоху в жизни и волжских городов, и белокаменной Москвы. Один из последних могикан - знаменитейший когда-то по Москве кулачный боец Иван Федорович Киреев, ныне антрепренер различных дачных театров. Теперь это убеленный сединой старик, но еще страшно крепкий, живой, энергичный, с характерными твердыми чертами лица, широкими плечами и массивной грудью, вынесшей в свое время немало страшных ударов лучших бойцов Москвы и других городов. Иван Федорович помнит отчаянные кулачные бои на Москве-реке и Яузе, когда он ходил «стенка на стенку». По словам Киреева, никакие распоряжения администрации и вмешательство полиции не помогали, и кровавые побоища представляли собой самое незаурядное явление... Интересны приготовления к бою. По рассказу И. Ф. Киреева, бойца начинали готовить дня за два. Его водили в баню и там «разминали силу». После бани - обильное угощение с водкой, причем «накачивали» до тех пор, пока боец не сваливался «с катушек». С похмелья, на другой день, бойца нарочно морили до самого боя голодом, чтобы «остервенел». Часа за два до боя вливали в его пасть добрую чарку и давали немного закусить. Бойцы дрались с таким ожесточением, а страсти зрителей до того разгорались, что вся картина начинала принимать фантастический характер... Дрались обыкновенно до тех пор, пока один из бойцов, вконец изнуренный, избитый чуть ли не до потери сознания, не сваливался на землю. Избитого избегали отвозить в городские больницы, а тщательно прятали в частную квартиру, где за ним устанавливался самый добросовестный уход».
А вот дополнение к этой статье, мои собственные архивные изыскания. В 1863 году в Москву кто-то из спонсоров привез для кулачного боя с И. Ф. Киреевым нижегородца Бирюкова, и вся тогдашняя Москва взволновалась донельзя. Никто не мог его победить – ростом был за два метра, а весил килограммов 120. Но Киреев тоже был твердым орешком. Первые две встречи закончились вничью. Но третий бой оказался для Бирюкова роковым. От страшного удара в грудь великан упал и самостоятельно подняться не мог. Нынешние судьи зафиксировали бы нокаут.
Февраль 1865 года запомнился москвичам боем на Яузе-реке между Овчинниковским переулком и Чугунным мостом. Дрались фабричные во главе с Киреевым с крючниками, нанятыми купцами Вшивой горки (крючниками называли тогда грузчиков). Фабричные победили, но хитрые купцы взамен выбывших из строя послали навстречу Кирееву с его товарищами новых бойцов. И когда с Киреевым схватились братья Мясниковы, которые пускали в ход не только кулаки, но и головы, устоять на ногах он не смог. Его ватага позорно бежали.
Но это был не последний кулачный бой, как утверждал Киреев. Любители почесать кулаки не перевелись и сегодня. Футбольные фанаты часто прибегают к такого рода развлечениям.
Кулачки по-нижегородски
Самое удивительное, что в нижегородской глубинке кулачные бои устраивались до середины 60-х годов прошлого века, уже в советское время, несмотря на многочисленные запреты и статьи в Уголовном кодексе. По свидетельству А. Залялиева, в Перевозском и Бутурлинском районах они проходили по престольным праздникам и собирали много народа. Эти бои называли не кулачными, а дральческими.
Разумеется, местных властей и милицию об этом не извещали. Впрочем, они об этом знали, но делали вид, что не знают. Порой и сами участвовали в потасовках. А. Заялиев утверждает, что «в каждом селе и деревне было специально отведенное место для проведения поединков - дральческий сарай. Иногда это была просто площадка, огороженная плетнём или частоколом, иногда крытый двор, но тоже с отведенным местом для боя.
Одиночные схватки кулачников разделялись на два вида: по жребию и «на раз». Жребий определял, кому бить первому Удары наносились поочередно, пока кто-нибудь из бойцов не сваливался без чувств или не просил пощады. Запрещалось бить по лицу, в солнечное сплетение и ниже пояса. Самым коварным считался удар в плечо.
Выходцы из сел Бутурлинского и Перевозского районов до сих рассказывают о случае столетней давности. Однажды в дральческом бою в день Казанской иконы Божией Матери в селе Большие Кемары, один из бойцов вообще лишился руки. При этом сокрушительный удар нанесла женщина, которая специально приехала из Княгинино. Рука ее соперника оторвалась от сустава и держалась только на коже и сухожилиях.
Тот, кто выступал согласно жребию в роли резиновой груши, не имел права уклоняться, отступать, защищаться руками. Бьющий же мог финтить, замахиваться одной рукой, а бить другой, причем не только кулаком, но и ребром ладони. За соблюдением правил следил судья, которого выбирали сами дральщики. Того, кто нарушал правила, немедленно дисквалифицировали.
В боях «на раз» участвовала в основном молодежь, которая никак не могла поделить девушки. Победитель получал право объявить ее своей невестой, а побежденный вынужден был смириться. И такие бои считались наиболее опасными.
Но были еще и бои «стенка на стенку», которые в нижегородской глубинке назывались боями «врасхлестку», или петушиными. Как и везде, начинали их самые юные, а кончали седобородые ветераны. При схватке «врасхлестку», разрешалось свободное передвижение, все приемы защиты и нападения. Бой продолжался до тех пор, пока кто-нибудь не оказывался на земле. После этого все участники направалялись к пивнушке, где чествовали победителей.
Хороший дральщик всю жизнь до глубокой старости пользовался уважением односельчан. Многие из них сохраняли хорошую спортивную форму. Иван Алексеевич Корягов (или Курягов) участвовал в боях, хотя ему перевалило за 70. В молодости он убил своего соперника с перового же удара. И Иван Алексеевич до конца дней своих за него молился.
Запрет обернулся драками
В начале позапрошлого века кулачные бои все-таки запретили официально как «варварский обычай». Тех, кто нарушал запрет и молотил друг друга почем зря, ловили и сажали в кутузку. И случилось то, что случилось. Драки стали обыденным делом. Даже в цивилизованном двадцать первом веке.
Николай Костомаров считал, что в какой-то мере кулачные побоища... полезны. Таким образом, писал он, «русские приучались к ударам и побоям, которые вообще были неразлучны со всем течением русской жизни и делали русских неустрашимыми и храбрыми на войне». Возможно, это и так. Но вместе с тем, колотя друг дружку по физиономиям, наши предки преследовали еще и другую цель: похвалиться своей силой и удалью. Мужчинам всегда свойственна тяга к первенству, лидерству. Кроме того, «стенка» - это еще и дух товарищества, солидарности, готовность выручить единомышленника. Кстати, известный всему миру полководец Георгий Жуков высказался как-то, что русской армии не было равной в рукопашном бою во все времена потому, что солдаты «проходили стажировку» в уличных кулачных сражения.
Если подходить с этой точки зрения, то запрет «стенок» и «сцеплялок-свалок» привел к печальным последствиям. Правила боя были вконец забыты. Кулачные бои заменили заурядные драки, где дозволяется все: и лежачего бить, и нападать исподтишка, и колом охаживать, и нож пускать в дело. Больше тысячи уголовных дел по статье «хулиганство» заведено у нас на Нижегородчине только за последние пять лет. И это вполне объяснимо: должен же быть какой-то выход негативной энергии. В Японии вот специальных кукол завели - для битья.
И странная, на первый взгляд, мысль приходит в голову: а что если возродить давно угасшую традицию? Разумеется, в цивилизованном варианте - без свернутых набок скул, расквашенных носов и сломанных рук и ног, с применением современных средств защиты. Чтобы такие поединки были безопасными, как, например, состязания по перетягиванию каната. Объявить официальные соревнования с присутствием судей, утвердить правила... Может, тогда и преступлений - таких, как хулиганство, будет у нас совершаться меньше?
