Живопись Давида Пилко – это откровение. А слово «откровение» имеет корень «кров». То есть «от крови» и от «крова» происхождение. От рода и Родины и от истоков, откуда мы пришли и куда уйдём.
Откуда мы? Мы – родом из детства. Я начинаю своё признание в любви художнику, который рассказал мне обо мне почти всё. И, надеюсь, нет! верю! что и миру он поведал о мире нечто тайное и прикровенное.
Картины его – пейзажи НАШИХ пространств, портреты осеней и зим, вёсен и лет (как правильно мн. число от слово «лето»?). Это жизнь ДУШИ в её чистом виде.
Картины его - в крайних, тончайших случаях, в пересечениях лучей, в оптиках сердечного ума и чувственного подъёма. Это сок жизни. И они в той пронзительной светлой музыке, которую нам когда-то, давно подарило детство.
Какое это было детство? Окраины, слободки, пустыри, бараки, колонки, дровеники, помойки, ветхая одежонка, картошка с селёдкой, застолья с песнями, открытость, бедность, но при этом гулянки, игры, в которые сейчас не играют: в лапту, например, чижика, в казаков-разбойников, в чику, в штандор, в классики...
Это было то самое детство, которое на картинах Давида Пилко – там, на тех дворах мы играли, зарывали секретики, качались на качелях из веревки, подбирали котят; там, в дровениках стояли козлы, на которых пилили дрова, а потом кололи (а зимы долгие...), там рябины цвели приторными желтоватыми цветами, зато потом давали горькие ягоды. О, там же были заборы и заборчики – вот уж не преграда! Про цветы пустырей можно написать целую поэму! Чертополох! Этого цветка не было в раю, но в нашем детстве он был точно. Как подорожник, одуванчик, медуничка. Там было чтение у дверцы открытой печки. А кто помнит слово «вьюшка»?
Я знаю все укромные места, которые прячутся в картинах Давида Пилко, знаю, кто живёт за тем или иным окном, что сложено под лестницей, и как пахнет гниловатое сырое дерево, как сверкает мокрая листва, как чавкает грязь, как необъятна лужа, в которой отражается небо. Я знаю, кто ждёт меня за углом дома – и это друг! – я знаю, как тихи на коромысле ведра с водой (а у меня бидончик – 3 литра – тоже вода с колонки). Я помню, помню.
Цыплячью нежность опилок помню. Замёрзшие простыни на морозе. О! этот дух! И прекрасные ультрамариновые снега с искрами окон.
Это – живопись Давида Пилко. Такое счастье.
И картины Давида Пилко – это как раз не столько Природа, сколько Судьба. Судьба, держащая нас в своей горсти, измеряющая нас жизнью и смертью. Но ТАМ, там, где творческий дух Давида – смерти нет. Там только беззаветная любовь без единого слова. И Судьба смотрит на нас ОТТУДА, из детства, из времени и места силы.
Целую руки Мастеру с благодарностью за счастье, за со-у-частие видеть его высокое творчество, за жизнь, за слёзы и любовь!
Тайны родственных окраин
Незнакомых городов,
Из-за облачных проталин
Брызжет свет на ветхий кров,
На упрямые домишки
И сарайки по углам,
Огородов не излишки,
Старых досок серый хлам,
Рукомойник, вёдра, сенцы,
А ещё половики,
И в поленнице поленцы,
И засовы не крепки.
Вся-то тайна – куст сирени
И щавЕлевый листок,
И за банькой полутени,
И напротив храм высок.
Не спеша и не насильно
Разойдётся звоном даль,
И умоется Россия,
И забудет здесь печаль.
Небо черпает в колодце,
Чтоб напиться и полить,
Лоскутами огородцы -
Можно даже поле сшить!
Можно даже утереться
И туманом, и рекой,
И доверить другу сердце,
И почувствовать покой.
