***
Розы замёрзшие?
Восковые?
Не чувствую холода
И запаха.
Поворачиваю
Решительно,
И решительность
Исчезает,
Словно бодрость
И паралич
Или мать,
Или речи текст,
Забирается,
Как трамвай,
На горбатый мост
У колонны,
Появляется
Примирять,
Ни своя уже,
Ни чужая,
Собирается
Выступать,
В гололедице
Отражаясь.
***
А в канализации –
Тоже весна:
Что-то разлилось
И сильно воняет.
Железнодорожная
Схема. Снег
Тает и печаль
Охлаждает.
Разными масштабами –
Облака,
Сосны, плауны
На насыпи,
Лопнувшие почки.
И нога
Оттолкнутся зря
Старается
От песка мокрого,
Ото льда,
Глубоко чувствуя
Только ночью.
Ржавые железные
Провода
В алюминиевых
Оболочках.
Но реки равенство
Берегам –
Точно разрешимое
Уравнение:
Телефон, зеркало,
Поезда
И опять высокое
Напряжение.
***
Газета с моими
Стихами – в лесу,
Лежит на земле –
Вернулась домой.
Дорожка от Солнца
На облаках –
Фиолетово-розовая.
Брожу в полях.
Дорога рядом?!
Даже вблизи
Не виден её
Выход из леса.
Веду велосипед.
Колёса украсились
Цветками лютиков,
Как кришнаиты
Поля одеваются
На ночь в туман.
Сыро и холодно.
Тлеет небо.
Я предпочитаю
Его бирюзу,
Манящую в даль.
Хочется плакать.
По любви матери,
Лечившей меня
В детстве зорями?
Гудок поезда –
Где-то вдали.
На карте местности? –
Вид с высоты
Серого облака.
***
Невзрачные цветочки
Кланяются, фиолетовые,
В зарослях травы
Философии ягод,
Около бункера
Фашизма вечного –
Осыпавшейся ловушки
Для любителей сладкого.
Кому кланяются,
Если время исчерпано
И на дне только боль
В трелях тумана?
Я боюсь утверждать,
Что птица способна
Справиться со своей
Лёгкостью.
***
Вещественные доказательства
В форме гвоздей,
Не расщепляющих
Древесину.
Бегство детей
Из счастливого детства
На резиновой ленте
Транспортёра.
Вещественные доказательства –
У них в руках.
Того и гляди
Выбросят.
Но вот прибывают
В большой город,
Который всё ещё
Не есть мозг,
И в нём принимают
Форму мыслей
Абсолютного
Сумасшествия:
Дрожащей стены –
Волн бетона,
Где двери не видны,
Только ручки,
Однако открываются,
Пропуская
В неожиданно
Правильное.
Но дно моря –
Тоже волны,
Только выше
И медленнее.
***
Он строил разруху.
Он видел утро,
Которое не было
Временем суток,
И на столе,
Под открытым небом,
На чистой скатерти,
Новый знак.
Он обезумел
Вместе со всеми
И поумнел
В одиночестве полном,
И в лабиринте
Не заблудился
Школы-завода
Или больницы,
Но совершил
Ошибку в работе
И подошёл
К контролёру ночи,
И разошёлся
В оценке совести
С той, что считалась
Его любовницей,
Но не была ею
И причёску
Такую себе
Никогда не делала.
Он подошёл
К окну и, наверное,
Сам стал окном,
И ждёт камня,
Чтобы увидеть
По-настоящему
Мёртвое дерево,
Лежащее
Перед решёткой
Из проволоки,
На траве
Пожелтевшей,
И за решёткою
Луг заброшенный,
И кустарниками
Заросшую
Высоковольтной
Линии просеку,
Словно сосуд,
Закат содержащую.
Чтобы увидеть,
По-настоящему
Рано и поздно,
Ненастоящее,
Словно кино,
С виду невинное,
Жажду насилия
Таящее.
***
У математика
И врача –
Немолодых
Мужчин, –
Одинаковые
Болезни:
Две молодых
Женщины.
Море слизывает
Любовников
И выплёвывает
На песок.
Радиоволны
Меж скал огромны,
У телевизора,
В полночь.
***
Ради метлы
Дворник убил
Ведьму –
Стали летать
Урны его –
Ступы,
Мусоря и
Вместо такси
Прямо
К Лысой горе.
***
Пружине сказали,
Что всё развивается
По спирали, –
Пружина возликовала,
Но штопором всё-таки
Не стала,
А твёрдого знанья
Бутылки и пробки
Нуждаются в штопоре,
И джинны в бутылках,
Все пьяные в доску.
Но «всё утрясётся».
***
Руки за спину,
Как птица крылья,
Чтобы видели
Их конвоиры.
По тюрьме идут,
Как пикируют.
Даже ангелы
Им завидуют.
***
Лишь ворота и трава
Меж домами,
И вечерняя звезда
(Днём в кармане)
Там, где что-либо могло
Быть навряд ли,
Там, где сердце мне щемит
Настежь-тайна.
***
Моли пляшут над ковром
Одиночество вдвоём.
Их вихляется полёт,
Как сверхсущество идёт.
Пусть ботинок, со свечой,
В нём горящей, поезд в ночь
Провожает, всё равно
Моли пляшут над ковром.
***
Я раздавил моль
И устыдился:
Книгой ловил её –
Пастию хищной,
Но показалось ей
Бабочкой это –
В стороны и вверх
Крылья на шкаф села.
Был ли то страсти знак?
Или победы?
Я раздавил его
Наглую серость.